На грани жестокости (СИ)

Я открыла глаза, солнечный свет ослепил меня, а затем я увидела до боли знакомые глаза. Она улыбалась, как ни в чем не бывало, когда Она улыбалась, вокруг глаз образовывались сеточки морщин, на щеках были видны ямочки, что делало ее похожей на добрую волшебницу из сказок.

- Солнышко, ты стала слишком часто падать! – Все также улыбаясь, мама протянула мне руку, я хватилась за нее и поднялась на ноги.

- Ты же умерла.

Мама рассмеялась, будто я сейчас выдала какую-то изрядно удачную шутку.

- Нет, конечно! Что за глупости!

А я заплакала и обняла ее. Мама чуть покачнулась, а потом ласково обняла меня за плечи и поцеловала в макушку.

- Я никогда тебя не брошу, я всегда буду рядом! – Она обняла меня сильнее, внезапно, я почувствовала холод. – Всегда!

Тут мама отпрянула от меня и толкнула со всей силы. Я шагнула назад, но не почувствовала земли под ногами. Я падала. Падала в черную бездонную пропасть. Раздался мой крик.

Я почувствовала удар. Открыв глаза, я поняла, что нахожусь в своем доме, в прихожей. Из носа шла кровь, я вытерла ее тыльной стороной ладони и поднялась на ноги. Голова кружилась, и все казалось сном. Словно ты стоишь за стеклянной стеной, стараешься наблюдать за происходящим, но не можешь. Стекло покрыто разводами, трещинами, иногда оно запотевает. Ты двигаешься с места на место, пытаешься найти обзор получше, но ничего не видно. Только непонятные блики, которые призрачны словно миражи…

Мне слышится скрип двери, за окном гремит гром, я нервно сглатываю и понимаю, что подсознание вернуло меня в самый ужасный кошмар из кошмаров. У меня трясутся руки и подкашиваются ноги, еще чуть-чуть и меня вывернет наизнанку от ужаса.

Раздаются звуки шагов. Эти звуки глухим эхом отдаются в ушах. Я прижимаюсь к стенке, с ужасом смотрю на дверь, которая медленно открывается. Снова раздается до ужаса противный скрип. В дверях виднеется силуэт…

У Нее на шее петля, тело покрыто трупными пятнами, а глаза так же закатаны, но она идет прямо на меня, словно жива, не умерла, идет и тянет свои синюшные руки, словно на ощупь старается понять, где она.

Когда мама доходит до меня, она резко останавливается. Я всхлипываю, а она поворачивается, и я вижу белки ее глаз.

- Видишь, до чего ты меня довела! – начинает вопить она, ее руки хватаются за мои плечи мёртвой хваткой. Чувствуется мерзкий запах гнили и разлагающейся плоти, еще чуть-чуть и меня вырвет.

- Видишь! – Мама трясет меня. Я ударяюсь головой об стенку и начинаю рыдать. Ее ногти впиваются в кожу, раздирая ее. Я кричу от ужаса и боли.

- Ты умрешь, - шепчет она, - ты умрешь, ты умрешь… ангел мой.

И внезапно в мозгу что-то щелкнуло. Эти слова словно заставили меня вспомнить, кто я есть, где я и что со мной происходит.

Я хватаю Ее за руки и резко отталкиваю от себя.

- Убери свои руки! – кричу я. – Пошла вон, убирайся из моего сознания! Пошла вон! Вон!

Я кричала так громко, что в ушах зазвенело. Хотелось сделать шаг вперед, но пол под ногами разрушился, и я полетела в черноту…

***

- Ева, Ева!

Я открыла глаза, небо было пасмурное, и вокруг была идеальная тишина. Если не считать мамы, которая звала меня по имени. Я лежала на земле, вокруг росли золотистые колосья пшеницы, я видела такие один раз на картинке, кажется это растение с Митгарда… Еле как поднимаюсь на ноги и готовлюсь к новым кошмарам с Ее участием.

- Ева… - Мама пошла ко мне, она хотела меня обнять, но я отошла назад.

- Уходи!

- Ева.

- Уйди! – кричу снова, но уже сильнее. – Уйди, покинь меня навсегда. Ты – чудовище, которое отравило мою жизнь! Ты убила себя! А я… из-за тебя стала дрянью, тварью которая…

Я заплакала, понимая, что не могу говорить дальше. Слёзы душили меня. Мама стояла прямо передо мной, сочувственно глядя на меня.

- У меня не было выбора, дорогая, ты сама это знаешь. Ты сама хотела умереть…

Я заплакала еще сильнее, прижимая ладони к лицу, чтобы не закричать. Внезапно, я почувствовала поцелуй в висок, затем мама обняла меня. Я внутренне напряглась, в подсознании присутствовал страх, что меня сейчас снова выкинет в темный угол моего сознания, и я буду снова биться в истерике.

- Я уйду, - шепнула мама, - уйду. Только пообещай мне, обещай, что запомнишь меня не мёртвую, висящую под потолком с намотанной на шее петлей, обещай, что запомнишь меня живую. Совершенно живую, как душой, так и телом, вспоминай, как я заплетала тебе косички, как целовала перед сном и пела колыбельные, вспоминай, как мы собирали цветы.

Мама погладила меня по голове и, поцеловав в лоб, оторвалась от меня и медленно направилась в противоположенную сторону. Я стояла, все также рыдая, и смотрела на ее удаляющийся силуэт. Она шла медленно, легким шагом, словно парила над землей. Эта была та самая мама, моя мама, которая любила меня, заботилась обо мне, которая говорила, что я – ее сокровище, смысл ее жизни.

- Мама! – закричала я и рванула за ней. – Мама!

Но она не останавливалась.

- Мама! – прорыдала я. – Остановись, пожалуйста, остановись! Мама!