На грани жестокости (СИ)

Хотя с другой стороны, было ясно, что все как прежде уже не будет. Я сам уже не прежний. Я уже не просто ворчливый и вечно недовольный принц с завышенным самомнением. Я тот, кто повидал кровь, жестокость. Когда я пребывал на арене, шаг за шагом я двигался по краю пропасти, пытаясь держать баланс равновесия, и я прекрасно понимал, что если оступлюсь, сделаю что-то не так, то тут же огромная черная пропасть распахнет свои бездонные объятия и поглотит меня. Я не упал в пропасть… однако плата за равновесие, что позволяло мне держаться на краю – была высока, мне пришлось пожертвовать равновесием своей души. И пусть я не душевно искалеченный бог, пусть я еще, по меркам Голодных Игр, легко отделался, я все равно иногда задаюсь вопросом, а как же жить дальше? Каждый день я нахожу вопросы на этот ответ, вполне логичные и подходящие, подходящие для того, чтобы хотя бы просто убедить себя в том, что надо продолжать жить. Но почему тогда, когда я получаю ответы на данный вопрос, я все равно продолжаю спрашивать себя. Все кажется таким простым: один вопрос и есть ответы, много ответов, но почему же они не устраивают меня и почему не приносят успокоение?

И тут я снова нашел ответ… Я не уверен – что я в безопасности и что все закончилось.

С моих губ сорвался напряженный вздох, потому что я понимал, что из миллиона ответов, которые я сам лично подобрал к вопросу, этот самый правдивый.

Слова Юны никак не выходили из моей головы. Он говорил: «Но я обещаю не трогать ни вас, ни Еву или Тию, если вы отойдете на второй план, и мы будем с вами, как я уже сказал ранее, гармонично сосуществовать». А я слышу в этих словах только подтекст: «Да, я обещаю вас не трогать, но на самом деле это ложь. Я найду способ причинить вам вред. Потому что все равно считаю, что вы не должны, вы обязаны были умереть! И даже гармоничное сосуществование этого не исправит!».

Именно поэтому меня все еще гложет паника. Потому что я чувствую опасность – опасность от Юны Виорда, главного распорядителя, у которого власти не меньше, чем у правителей всех миров.

Из раздумий меня выводит Ева, которая поворачивается ко мне лицом и смотрит в глаза. Она вытаскивает руку из под одеяла и гладит меня по лицу.

- Я бы с удовольствием сказала тебе: «доброе утро», да вот что-то останавливает, - шепчет она, - но ночь – была прекрасной. Этого я даже не посмею отрицать.

Ева чуть приподнимается на локтях и внимательно смотрит на мое лицо.

- О чем ты так напряженно и долго думал? – интересуется девушка и чуть прикусывает нижнюю губу.

- Думаю, после игр у нас есть много тем для размышлений, - отвечаю я.

- Это верно, - глухо произносит Рестр и, прикрывая голую грудь одеялом, подпирает левой рукой голову.

- Ты встречалась с Юной Виордом лично? – вырывается у меня вопрос. Мой голос по непонятной причине раздражен, и внезапно я понимаю, что мной овладевает ревность. Потому что я запомнил все слова Юны, особенно, те, которые касались Евы.

- Нет, - Рестр смотрит мне прямо в глаза, по выражению ее лица я понял, что ее удивляет мой вопрос, - а что, должна была?

- Нет.

- Почему ты спросил?

Я не хотел говорить Еве о нашем разговоре с Виордом. Мне не хотелось пугать ее.

- Не знаю, просто. Мало ли, вдруг решил поздравить тебя с победой лично.

- А тебя поздравлял?

- Нет. Лучшее поздравление от него для меня, это – никогда не видеть его лица и никогда не слышать об играх.

Ева мягко улыбается, услышав мои слова, а затем кончиками пальцев проводит по моей руке, от запястья до предплечья. Словно вычерчивала какие-то незамысловатые узоры.

- Локи, Голодные Игры – это на всю жизнь… - шепчет она.

- Знаю, - резко говорю я и отвожу взгляд в сторону.

- Это как клеймо, от которого никак не избавиться – пожизненно, - продолжает шептать Ева. – Так ты простил меня?

Я перевожу свой взгляд обратно, на лицо девушки. Я вижу в глазах Евы неуверенность и смятение.

- За что? За твой обман? - интересуюсь я. – Мне казалось, ты уже все поняла по этому поводу.

- Я просто сомневалась… - Ева придвинулась ко мне поближе.

- Не стоило, - произношу я.

Рестр хмурится и внезапно целует меня в губы. Это был такой резкий и в тоже время страстный поцелуй, что поначалу я растерялся. Ева с жадностью целовала меня и внезапно, словно играючи, слегка укусила меня за губу.

- Локи, - выдыхает она, - тебя ничего никогда не исправит! Вместо того, чтобы уже наконец признаться мне и сказать, что я небезразлична тебе, ты все равно стоишь из себя холодного и гордого принца.

Я хватаю Еву за талию и валю ее на спину, нависая сверху. Рестр предстает передо мной во всей красе: ее щеки покрыл румянец, обнаженная грудь часто поднималась от учащенного дыхания. Я наклоняюсь к ее шее и покрываю кожу поцелуями, постепенно приближаясь к губам. Ева извивается подо мной, иногда постанывает, а затем, не выдерживая, поддается вперед и сама целует меня в губы. Когда я нахожу в себе силы оторваться от нее, я наклоняюсь к ее уху и шепчу:

- Я и не стану тебе этого всего говорить. Я лучше покажу тебе, как ты мне небезразлична.

***