На грани жизни

— Это вы зря его в наш малинник запустили. Вот сейчас мужики обижаются. — Сашка хохотнул, принимаясь открывать консервную банку с гречневой кашей. — И, главное, ничего сделать не могут. Им бы вам морду набить. Да только по законам логики и Витальке бить придётся. А это себе дороже. Кто же такой остроумный ход придумал?

— Кто же ещё. — Николай взял банку, открытую Сашкой и поставил разогреваться на плоский верх «буржуйки». — Наш пострел везде поспел. В нашем случае эта пословица про Толяна.

— Да я же хотел как лучше! — Возмутился Толик. — Думал, на Виталю охотниц не найдётся, а мы под его сенью порезвимся на славу. И надо же такому случиться. Сколько спирта извели. Мой земеля-летун сколько шоколадок привёз, а дальше поцелуев ни-ни.

— Так надо было знать, за кем ухлёстывать! Вот Виталя молодец! У Людки мужик был, прям как Виталя, здоровый. В Афгане погиб. Где-то под Гератом. А вы, что дети малые. Вот ты, Колян, чего за Танькой приударил? Не знал разве, что она жена нашего Хамленко? Эта баба — только хиханьки да хаханьки. А как дальше дело зайдёт — ни-ни. Умная. Знает, что любая ближайшая подруга донесёт. Все же здесь, как под микроскопом. А Наташка на нашего ротного нацелилась. Все знают, что она спит и видит с ним под венец пойти. Ей связь с тобой, Толик, каким бы ты аленделоном ни был, смерти подобна. Девка синицу в руках ловит. И на хрен ей журавль в небе? Вот и получается, что обул вас Виталька по полной программе. И с бабами не порезвились, и с нашими мужиками все отношения испортили.

Задумчиво поглядывая в окно модуля, Сашка вдруг тряхнул головой и продолжил уже другим тоном.

— А ведь вы на нас молиться должны. Матушка-пехота для вас и мать родная и защитница самая первая.

— Это как?

— Так вы сами-то в рейс не пойдёте. С вами наш взвод в боевом охранении пойдёт. На случай засады. Так что молитесь, рабы божьи!

Этот разговор плотно засел в головы друзей. Да и вероломное вторжение на чужую территорию (а госпиталь с полным на то основанием можно было считать территорией пехоты, и притом хорошо прикормленной), тревожило совесть.

Следуя законам дипломатии, Николай с Толиком, вооружившись литром спирта, направились знакомиться с доблестной пехотой. Санька на днях им подробно объяснил, что жизнь и здоровье любимого автобата во многом зависит от усердия и возможностей пехоты. Следовательно, познакомиться поближе со своими ангелами-хранителями представилось совершенно необходимым. Заслали парламентёра в виде Лошака и определили время встречи. Командир батальона майор Иванов ожидал ребят в своём модуле. Стол был уже накрыт. Вокруг стола сидели офицеры и с интересом смотрели на вошедших. Молодой, худощавый, подтянутый командир мотострелкового батальона понравился сразу, как только друзья вошли в помещение. Он сунул им руку для знакомства и без церемоний сказал:

— Майор Иванов. Лучше просто Серёга.

— Юрцев. Николай.

— Мальцев. Толик.

— Так, ребята, замполит сейчас закусь подготовит, а вы давайте, разливайте пока.

Вошёл замполит, неся в вытянутых руках открытые банки тушёнки. Ворвался в модуль начальник штаба, радостно ставя на стол кастрюлю, из-под крышки которой доносился пьянящий аромат.

— Жареная картошка с мясом. Наш боец в солдатской столовой шеф-поваром служит. Ну я и подсуетился.

Наконец все расселись за столом. Иванов познакомил с присутствующими, офицерами штаба и командирами рот, а потом слово перешло к замполиту. Политрук умело, как заправский тамада руководил застольем. Вскоре первая скованность прошла и за столом воцарился лёгкий трёп. Говорили о службе, о доме, о женщинах. Ещё несколько тостов и все вокруг стали такими родными, что захотелось ещё спирта, кто-то сбегал за гитарой… Короче вечер удался на славу, чего нельзя было сказать про утро. Страшная сухость во рту и сильная головная боль не просто говорили, кричали о том, что последняя бутылка спирта была лишней.

— Зато с пехотой помирились. — Сказал Толик, глядя на мучения Коли.

— И подружились. — Ответил Николай, пыхтя от головной боли. — Интересно, а как там они?

— Я думаю, так же.

— Надо Витальку отыскать. Совсем потерялся со своей Людмилой.

— Сегодня в обед к ним сгоняю.

За дверями раздались шаги, и в дверь ввалился собственной персоной Виталька.

— Долго жить будешь, только сейчас тебя вспоминали. — Радостно вскинулся Николай.

— Вам бы только позубоскалить. Небось, по мне и Людке прохаживались?

— Ну не совсем так, это мы вчера гадали: стёрся ты или нет.

— Во-во, что я говорил! Самим не обломилось, так на мне вымещаете. А я вас, между прочим, от такой лабуды спас, сам удивляюсь.

— Что за лабуда? — Друзья подсели к Витале, забыв о том, что нужно идти с ротой на завтрак.

— Так, ребята, я только что с выхода. Мне хоть отоспаться надо. А у вас, если я не ошибаюсь, тоже, вроде, должностные обязанности имеются. Поэтому, сейчас разбегаемся, а вечером встречаемся здесь. У меня такая чача есть, закачаетесь.

При упоминании о спиртном у Николая к горлу подступил ком. Виталька быстро попрощался и выскочил из модуля.

5