На границе Кольца

Если честно, то следовало жалеть не Варю, влюблённую и трепещущую от предвкушения долгожданной встречи. Беседник не вредил своим жертвам – напротив, одаривал счастьем. Так что у Вареньки всё было распрекрасно.

Плохо было Злате.

А всё из-за Деда. Впрочем, основную тяжесть вины следовало взвалить на Кукуню и его преступный энтузиазм.

Первоначально именно Кукуне предстояло стать «хвостом» и сопровождать «приманку». Варя не знала в лицо белобрысого Наблюдателя, и о Кукуниных актёрских способностях можно было не волноваться.

Но инцидент с благородным спасением сумочки существенно ухудшил репутацию второго ученика. Дед был категорически против незапланированного благородства. Значит, следить будет Злата.

Но как её замаскировать? Нужно же оставаться в Земной Яви и при этом сохранить невидимость для «объекта». Использовать чужой облик рискованно: Беседник почует.

Решение придумал Дед – и было оно до того циничным, что походило на месть. Вспомнить бы, за что!

Злата не сразу узнала, что её ждёт.

«Ты знаешь, за что она тебя презирает?» – сообщил Дед по дороге в ближайший торговый центр.

«Она меня не любит, ревнует, и это нормально», – пробормотала Злата, предчувствуя нехорошее.

«Я не о том. То, как ты одеваешься».

«Я нормально одеваюсь!» – фыркнула Злата и постаралась незаметно оглядеть себя. Тёплая лыжная куртка, спортивные штаны, шапка-шлем на меху – что не так?

Два часа примерок, пачка хрустящих бирюзовых бумажек с видами Ярославля – и спортсменка превратилась в бизнес-леди. Причёску решили оставить как есть, но спрятали соломенный ёжик под беретом. Злата посмотрела на себя в зеркало и подумала, что теперь у неё самой есть повод для мести.

Она привыкла носить свободное и не стесняющее движений, поэтому чувствовала себя, как в смирительной рубашке: под юбку поддувало, сапоги натирали, блузка впивалась в шею и подмышки, а от пиджака начался невыносимый зуд. Что касается берета, он давил на уши.

«И как теперь работать?» – мрачно думала Злата. – «Я же и пары метров не пробегу!»

Дед усмехнулся, делая вид, что разглядывает лепные барельефы на своде центрального зала «Краснопресненской». Над карнизом противоположного пилона революционные рабочие размахивали винтовками и знаменем. Праздновали победу.

– Можно тебя спросить? – Злата осторожно коснулась Дедовой руки. – Она сама влюбилась – или он ей помог? Или ты? Честно!

– Ты преувеличиваешь мои способности, – процедил Дед сквозь зубы. – Я умею вызывать только страх, восторг и уважение. Но вопрос хороший…

Он помолчал немного, глядя в сторону перехода с «Баррикадной», где спускалась по ступенькам Варя.

– Проблема в том, что ей пятнадцать, – Дед говорил об этом как о неизлечимом диагнозе. – В её возрасте положено поминутно влюбляться. Так что я понятия не имею – естественное это чувство или наведённое.

Он выглядел постаревшим, но Злата не могла понять: потому что забот у Деда прибавилось? Или он всегда был таким, просто она изменилась?

Варя прошла мимо них, притормозила, делая выбор между направлениями, и направилась к платформе в сторону «Белорусской».

Как и остальные пассажиры, девушка была окутана полупрозрачной плёнкой – так бывает, если смотреть в Земную Явь из крайних Слоёв. Станцию заполняли цветные тени, словно на фотографии с плохо наведённым фокусом. Почти не чувствовались запахи, и шум поездов звучал как сквозь подушку.

Зато сочный бордовый гранит и нежный белый мрамор станции оставался таким же чётким, как и в Земной Яви. Если бы Варя обладала способностью видеть сквозь ближние Слои, она бы в первую очередь заметила не следящих за ней Наблюдателей-невидимок, а яркую плоть камня, отшлифованного умелыми руками мастеров и взглядами тысяч людей…

Но Варя не смотрела по сторонам – была захвачена мыслями о предстоящей встрече.

– Беседник так раньше не делал, – пробормотала Злата и поправила юбку. – Он ничего не дарит. И он не связывается с подростками!

– Он так делал и не делал за период наблюдения, – заметил Дед и нахмурился. – Мог сменить свои привычки. Или что-то в ней учуял. Или его попросили поиграть с ней, чтобы поиграть со мной.

Он покачал головой, сжал кулаки, а через минуту расслабился. Но морщины на его лбу не разгладились, и уголки губ всё по-прежнему смотрели вниз.

– Ну, я пошёл, – прошептал Кукуня и встал с лавочки.

Подождал, выжидая – вдруг Дед ответит? Но никто не повернулся в его сторону, и Кукуня поспешил вслед за Варей.

Белобрысому предстояло «важное и ответственное задание»: подстраховывать Злату – ехать в соседнем вагоне. То есть опять наблюдать. Сидеть на скамейке запасных и надеяться на максимальное ухудшение ситуации. Тогда, может быть, призовут его, самого бесполезного и глупого.

Дед дождался, когда проштрафившийся ученик выйдет на платформу, и повернулся к Злате.

– С чего вдруг ты заговорила о причинах любви? Считаешь свои чувства неестественными?

Она заглянула в его спокойные ледяные глаза, как будто надеялась найти там что-то для себя лично. Подо льдом, на глубине, бурлила жизнь.