На границе тучи ходят хмуро...

«Вроде конкурс на новое штатное оружие офицеров еще не объявляли? Или уже, но я пропустил? Да нет вроде. Еще и трехлинейную винтовку Мосина не утвердили. Но вот там-то уж точно страсти кипят немалые, да я еще со своей вклинюсь. Все равно пора выдавать Валентину Ивановичу задание на работу по револьверу, который мы, недолго мучаясь, так и назовем – револьвер Греве – Агренева, сокращенно «грав». Где там у меня эскизики? Фу, пыли-то сколько! Револьвер будет представлен в двух моделях: солдатский, несамовзводный и с поочередной экстракцией патронов, и офицерский – самовзводный, с откидным барабаном. Ежели еще и себестоимость окажется в пределах десяти рублей, победа на конкурсе будет обеспечена. Не забыть бы еще с Леоном Наганом договориться о лицензии на двуперую пружину. Или обменяться лицензиями, наверняка его что-то да заинтересует. И по поводу винтовки напомним Валентину свет Ивановичу – сколько можно кормить меня «завтраками», в конце-то концов!!»

Заклеив конверт, поручик отложил его в сторону, к полудюжине других. Чем дальше, тем больше приходилось изводить чернил, составляя планы, расписывая пошагово свои действия, рисуя схемы и графики – для себя же. И возиться с разнообразными документами: счета, планы, сметы, отчеты, коммерческие предложения и письма, письма, письма! Пробежавшись взглядом по обтянутой зеленым сукном столешнице, Александр лишь обреченно вздохнул: одно письмо написал, можно приступать к следующему. Через три часа за окном вовсю светила луна, а перед князем лежала солидная стопка конвертов: в одном послании он успокаивал Вальтера Грейта, обещая молочные реки и кисельные берега, в другом – давал господину Круппу отмашку на начало работ по реконструкции завода (которая обещала выйти заметно дороже, чем сам завод), в третьем – соглашался с Шуховым в том, что город Ярославль подходит для постройки консервного завода (вернее, заводища, потому как объемы продукции планировались очень солидные).

«Сонину, Мальцеву, Луневу, тетушке, подполковнику Васильеву… фух, вроде все. Таким макаром и секретаршу скоро заводить придется».

Повертев в руках последнее письмо, Александр довольно хмыкнул: в нем он «слил» подполковнику всех мелких купцов, балующихся реализацией контрабандного товара. Пускай Васильев развеется немного, а то ведь и рехнуться можно, выискивая запрещенную литературу и всевозможных «рэволюционэров».

Идея с рекламой «орла» себя оправдала. Поначалу именинник зацепился взглядом за лакированную деревянную шкатулку (в похожих обычно продавали дуэльные пистолеты), потом удивленно-озадаченно вертел в руках незнакомое оружие и руководство пользователя к нему, затем спросил совета у одного, другого… А потом уже господ офицеров и палкой было не отогнать от такой ну просто страсть как интересной игрушки. Настоящей, мужской. Подполковник Росляков еще не появился в офицерском собрании, а штаб-ротмистр Блинский был сильно занят очередной пламенной любовью к очередной юной мадемуазель. Поэтому частично ответить на многочисленные вопросы смог только командир Бискунского отряда ротмистр Булатов.

– Господа, это самозарядный пистолет. Я уже имел возможность как-то опробовать схожую модель. Вот, смотрите.

С этими словами ротмистр надавил на кнопку, и из рукоятки оружия выскользнула прямоугольная дырчатая пластина.

– Это называется магазин. Вот так…

Затвор тихо прошелестел, вставая на боевой взвод.

– Он приводится в готовность к стрельбе. Тут предохранитель…

– Ого! Это сколько же патронов!

– И чьей выделки этот пистоль, позвольте осведомиться? Признаться, отсутствие клейма несколько смущает.

– А насколько надежен этот механизм?

– Господа! Механизм, как вы выразились, вполне надежен, уверяю вас. Предлагаю пригласить к нам изобретателя сей диковинки.

– В смысле – изобретателя?

Это уже полковник отвлекся от попыток самостоятельно собрать свой подарок и включился в разговор.

– Да-да, вы не ослышались, Олег Дмитриевич. Именно изобретателя. Господа, вы все его прекрасно знаете как участника громкой дуэли, случившейся год назад.

– Поручик Агренев?!

– Вот видите, господа, я был прав.

Когда барон Нолькен на правах старого знакомого подошел к князю, последний как раз закончил рассказывать баронессе Виттельсбах немного переделанную историю из «Декамерона» и любовался смеющейся красавицей. Своей красавицей!

– Обворожительнейшая Софья Михайловна, прошу вашего прощения и дозволения. Мне крайне необходимо ненадолго лишить вас общества князя.

Все еще улыбаясь, дама молча кивнула, попутно обмахиваясь веером и стараясь успокоиться. Уже отходя следом за бароном, Александр услышал за спиной тихий, ехидно-довольный голосок Сони:

– Сказочник…

Узнав, что его ждет как минимум десяток сослуживцев (причем все как один старше его по званию), поручик тут же поторопился присоединиться к такой хорошей компании. Быстро подсчитав присутствующих в курительной комнате господ офицеров, он довольно прищурился: не десяток – две дюжины. Затянувшись ароматной сигариллой[9], полковник, как самый старший по званию среди присутствующих, громогласно объявил: