На языке эльфов

– Разница в том, что его болезнь причиняет вред другим. А если бы психопатия проявлялась, скажем, как рак легких, ему бы уже сочувствовали. Ты ведь не из тех, кто говорит: «у него слабая воля – если б захотел, нашел бы, чем заняться вместо депрессии, убийств и извращений». – Легко делать вид, будто меня не волнует ответ. Будто он дежурный. Или риторический, если захочешь. Только наперекор самовнушению я машинально все равно повторяю еще раз: – Не из таких, Чоннэ?

Тебе не требуется времени. Пар красит губы сразу же:

– Нет, Итан.

Нет, Итан. Это хорошо.

– Уверен?

– Уверен.

Это важно.

Начинается посадка, и я сбрасываю капюшон, ожидая, пока подойдет моя очередь заходить. Точнее, наша.

Ты, упрямый, сегодня не скрывался. Я вышел из общежития, а ты стоишь, опираясь на парапет, смотришь что-то в смартфоне. Ждешь. Там еще замерз. Сейчас – подавно. Зачем тебе только все это.

– Как считаешь, – на тебя не смотрю, слежу за движением пассажиров, – ты бы смог влюбиться в психопата?

– Сложно сказать, – вжимаешь плечи, шуршишь своей зеленой курткой, – теперь, когда я уже влюблен в тебя.

И шмыгаешь носом, наверное, в десятый раз. Румяный, замерзший, дурной.

– Уверен, что я не психопат, Чоннэ?

– Мы все больны. Ты сам сказал.

– Верно. Все. – Глаза сами опускаются к вымазанному асфальту под ногами, следят, как стекает грязь с крупных чумазых шин. – Один не может выйти из дома, пока не проверит двадцать раз, закрыл ли дверь. Второй – пока кого-нибудь не задушит.

– Страшно.

Ты совсем рядом, я уже тобой пахну.

– Страшно. Но такова игра.

Люди толпятся, шумят одеждой, прыгают на свободные места. Я иду в конец автобуса, к сиденьям, что чуть выше остальных. Сажусь у окна, протертого чьей-то ладонью в непримиримом желании разглядеть улицу за стеклом. Впервые за все твои якобы тайные рейды ты оказываешься прямо рядом со мной. Гляжу в окно, но и оборачиваться не нужно: меня заслоняют все твои формулы.

– Ты же не против, – звучит замерзший голос, – что я посижу рядом и, возможно, буду, ну, знаешь, тереться плечом?..

Понимаю по тону, что ты играешься.

– Плечом? – жалкая попытка съязвить.

– Больше же ничем тереться не разрешено, так? – И подмигиваешь, все-таки ловя мой взгляд.

Когда я запомню, что тебя не переговорить? Уже пора.

Волосы у меня уже весенние, мартовские, сейчас цветом почти как песок у воды в самых жарких из стран. А это значит, что ты вот так ненавязчиво рядом – касаешься, не кусаешься, слушаешь, говоришь – больше двух месяцев. Больше.

Я понял это сегодня утром. Пока чистил зубы. И потом еще на занятиях. О том, как это вышло и почему я такой дурак. Самое худшее во всем – тот факт, что я привык. Дальше – то, что привык ты. Потом – что мы оба разговорились.

Ты так часто со мной. Всегда подходишь, бродишь, гуляешь, дышишь в спину, касаешься коленкой, плечами, пальцами. Это так много и так долго. Часами.

Хуже и то, как много я теперь о тебе знаю. Плохо, что ты заполнил все недостающие пазлы, которые я надеялся оставить потерянными. Глупый маленький эльф пытался думать, будто это удержит его от полной капитуляции. Я бы посмеялся над собой, не будь я и без того страшно смешон. Не будь ты так уважительно внимателен, понимающе ненастойчив и постепенно откровенен. Я бы над собой посмеялся, если бы ты не продолжал подходить снова и снова, научившись угадывать то, что хотел бы знать о тебе я.

Какая у тебя семья. Как давно вы здесь. Чем занимаются братья. Они старше или младше. Почему Бостонский, а не Гарвард. Почему история. Почему ты.

Ты сказал, твой отец – физиотерапевт, а мама – дипломированная медсестра в хирургическом отделении. Сказал, он тихий и молчаливый, а она – шебутная, болтливая и очень хвастлива. Ты был такой эмоциональный, когда говорил о ней.

– Она же постоянно трещала про важность действительно полезной работы и тут напрочь забывает про мой исторический, и про Джунсо, и вообще про все. В пользу танцевальной карьеры Минсока. Танцевальной, Итан. Когда я в восьмом классе сказал, что хочу быть пловцом, она мне, знаешь, что ответила? «На этом не заработаешь, выкинь из головы». На этом! А на танцах – типа, запросто.

Твой второй старший брат – Джунсо – программист, зарабатывает хорошие деньги и скоро планирует жениться. Ему тоже не перепадает похвалы от матери, но он уже давно привык. В отличие от тебя. Ты, я понял, любишь возмущаться. Просто так. Мне кажется, тебе от этого весело.

Ты вообще веселый и смешливый. Любишь комедии и фильмы-катастрофы. Иногда военные боевики. Про морскую пехоту. Говоришь, что у тебя есть давнее желание после окончания учебы пройти специальную подготовку.

Всякое может случиться. Так ты сказал. Хочу уметь защищать.

Еще ты по-хорошему простой. Не без пробы вредных привычек в средней школе, дурных знакомств в старшей и целого года максимализма и заявлений, что учиться после выпуска в этой стране не собираешься.