На языке эльфов

– Если ты думаешь, что он ненадежный в этом плане, то ошибаешься. – Я так не думаю, Чоннэ, я думаю совсем о другом. Например, что впервые говорю с твоими друзьями вот так. Когда они смотрят на меня, а я – на них. И каждое их слово ищет себе место на моих плечах не тайком, а с прямым намерением. – Не знаю, может, это лишняя информация, но мы всегда вместе, и я точно знаю, что у него не было никого за это время.

Разве это не предательство собственной сути – реагировать так? Так – это глупое неуместное облегчение, плавно спускающееся из груди к животу. Как шелковая ткань шарфа, выпавшего из окна поезда.

– Он где-то месяц назад много выпил на вечеринке у Стеллы, – Лиен начинает резво, разрывая мой шарф, а потом как будто сомневается, – Стелла – это д…

– Я знаю, кто такая Стелла, – твои друзья отчего-то замирают так, будто ходили слухи, что я немой, а теперь вдруг заговорил.

Причина в том, что говорю я нечасто или их удивляет моя осведомленность?

Мне кажется, Стеллу знают все. Она играет в каждой постановке в театральном кружке при университете. Небольшой рост, пшеница волос до поясницы – цвета более нежного в сравнении с моим сегодняшним – и яркая натура прирожденной артистки. Ее голос слышен почти в любой части здания, если она с друзьями репетирует что-нибудь во дворе. Если кто и не знает Стеллу, всякий, думаю, ее хоть раз да слышал.

– Она… – кивает наконец владелец личного набора палочек для еды, скашивая глаза на друга. – Она к Джею полезла – он ей давно нравится, – я знаю. Я вижу… как она на тебя смотрит, – а он сказал, – Лиен сдержанно улыбается: – Не пачкай меня. – И видно, что когда-то он уже вдоволь над этим посмеялся. – Мы теперь всегда прикалываемся над ним, потому что он постоянно говорит эту хрень.

– Видимо, это как-то связано с тобой. – Юнину не смешно. Он снова ищет Атлантиду за туннелями моих зрачков. – Ты же понимаешь, о чем речь, правильно?

Мне очень хочется тебя увидеть, Чоннэ. Постоянно. Но сейчас вдруг очень-очень. Как небо, когда я чувствую себя искусственным. Ну, почему ты такой? Почему из всех ты?

– Правильно.

– Во-о-от. – Лиен ловит слово с моих губ и воодушевленно продолжает. – Если дело в доверии, он никогда тебя не обидит. Он хороший парень.

«Дело ведь не в том, что мы сторонимся плохих и подпускаем хороших».

– Чертовски хороший, – чеканит лучший друг, и меня в очередной раз поражает эта связь, сшивающая красной нитью даже реплики простого диалога.

В чем смысл разговора? Чтобы я поверил, что ты хороший? А мне не надо в это верить. Я знаю.

Хороший – это очень поверхностное слово, хоть и важное, конечно. Ты больше чем хороший, Чон Чоннэ, которого все зовут Джей. Ты настоящее чудо. И это не очередной грандиозно-фантастический бред.

– Мне все еще не понятен смысл этого разговора.

– А нам все еще не понятно, почему ты не даешь ему шанса.

Как и что мне отвечать, если ты не решился объяснить им хоть что-то, и теперь они решили пойти другим путем и пытаются вытрясти что-то из меня.

А для меня это вот – самая настоящая странность. Мне ведь некому что-то рассказывать. Как и некому наблюдать за мной и замечать изменения в моем поведении. Ну, так скажи, Чоннэ, дружба стоит того, чтобы перестать прятаться от монстров?

Если бы у моего детства были совсем другие плоды, сейчас меня окружали бы вот такие же люди – внимательные, заботливые, смешные, занятные и бестактные, когда дело касается члена их команды? Такое бывает же, да? У тебя же есть. Меня бы тоже так защищали? Оберегали? Лезли не в свое дело из желания это дело наладить?

Скажи мне хоть что-нибудь, пожалуйста, Чоннэ, иначе я не выдержу этого разговора!

– Он мне не нравится.

Твои друзья не в курсе, но это шифр.

– В смысле?

В смысле эта реплика означает «я – патологический лгун». Конечно, твои друзья не в курсе. Именно поэтому Лиен, подумав пару секунд, честно уточняет:

– Ты натурал?

Именно поэтому лгун согласно кивает.

– Серьезно? – Вижу впервые, как удивляется Юнин. Брови вверх, движутся мышцы висков и вместе с ними очки. Лгун согласно кивает.

Я знаю, что не нужно. Что можно сказать правду, что надо ее сказать, но внутри все протестует. Внутри кто-то тащит ложь, как сослуживцы – раненого товарища – за ткань на плечах. И кровавая дорожка следом – моя привычка

врать.

– Тогда зачем ты поощрял его все эти месяцы? – Лиен хмурится. Он же ревнивец. А ревнивцам проще разозлиться.

– Я его не поощрял.

– Ты в этом уверен? – Юнин щурится.

– Абсолютно.

Ни капли.

– Ну, блядь. – Твои друзья почти синхронно убирают руки со стола и бросают себе на колени. – И что теперь делать? – Ловят взгляды друг друга. – Выходит, он поэтому такой расстроенный.

Юнин вздыхает, проводя ладонями по волосам. Но он не сдается. Косится на меня и недоверчиво интересуется:

– Стопроцентный натурал?

Быть честным или врать? Если вдуматься, вот самый важный вопрос. Я по глазам вижу: это мне второй шанс. Оправдайся. Измени показания.