На языке мертвых

Взглядами, жестами и тонкими модуляциями голоса она создавала многообещающую интимность. Молодой человек сперва понял, что должен соблюдать осторожность, а через некоторое время решил, что лучше всего поблагодарить хозяйку и распрощаться — и тем самым избавиться от возможных обязательств перед ней. Но тут она прервала его мысли — сперва улыбкой, потом довольно печальным взглядом. Она стала просить его избавиться от всяческих сомнений и тревог, она понимает, что ситуация довольно Странная, и он вполне может заподозрить в ней некую скрытую цель, но простая правда в том, что она одинока, и, произнесла она с определенным уважением, нечто, скрытое то ли в нем, то ли в самой их встрече на вечерней улице, оказалось для нее неотразимо привлекательным. Она не смогла пересилить себя.

Возможность столь совершенного окончания этой неожиданной встречи — мечта, которую так и не смогли убить лишенные иллюзий годы, — помогла ему принять решение. Его переполнила бурная радость. Он поверил ей. И после этого совершенство продолжало нарастать. Она пригласила его отобедать с ней. Слуги подали им изысканную еду, моллюсков, мясо откормленной птицы, мягкие фрукты. Потом они сели на кушетку вблизи внутреннего дворика, откуда веяло прохладой. Им принесли напитки. Слуги удалились. На дом опустилась тишина. Они обнялись.

Немного позднее, не произнося ни слова, она взяла его за руку и вывела из комнаты. Какая глубокая наступила тишина! Сердце молодого человека пугливо колотилось — ему казалось, что его биение эхом отдается в холле, по мрамору которого они уже шагали, и передается ей через его руку. Но такое возбуждение теперь нарастало в нем из уверенности. Уверенности в том, что в такой момент и в такой очаровательный вечер ничто не сможет им помешать. Разговаривать не было нужды. Взявшись за руки, они стали подниматься по огромной лестнице.

В спальне, увидев ее в обрамлении полога кровати и не отрывая глаз от ее наготы, смутно просвечивающей сквозь шелковую сорочку, он страстно заговорил о своей любви, которая будет вечной и всегда столь же совершенной и сказочной, как и их утонченная встреча.

Мягко и негромко она ответила ему словами взаимности. Ничто не помешает их любви, ничто не омрачит их счастья. И она очень медленно откинула покрывало, приглашая его.

Но внезапно, в тот самый момент, когда он наконец лег рядом с ней и их губы почти соприкоснулись, он замер.

Что-то было не так. Что-то он упустил. Он прислушался, задумался — и понял, что сам допустил ошибку. На кровать падал мягкий свет лампы, но он оказался настолько беспечен, что забыл выключить яркую электрическую люстру в центре потолка. Юноша вспомнил, что выключатель находится возле двери. Он нерешительно замер. Она подняла веки, увидела его направленный на люстру взгляд, поняла.

Ее глаза блеснули.

— Любимый мой, не волнуйся, — пробормотала она. — Лежи спокойно…

И она подняла руку. Рука начала увеличиваться, становясь все длиннее и длиннее, протянулась под пологом, над длинным ковром — огромная, бросающая тень на всю комнату, — и, наконец, ее гигантские пальцы дотянулись до двери. И с окончательным щелчком она выключила свет.

Дороти К.Хэйнс Ворожеи не оставляй в живых [8]

Она сидела в спальной комнате, и ее тонкие пальчики теребили бахрому покрывала. В этой комнате на чердаке давно уже никто не жил. Узкий камин покрылся ржавчиной и пылью, половицы трещали при каждом шаге, а когда дул ветер, ветхая дверь скрипела и тревожно хлопала. Маленькое окно заросло паутиной, и по засиженному мухами стеклу ползали черные жучки. Но она сидела здесь и бездумно смотрела на далекий пруд.

Пальцы девочки перебирали ткань. Бахрома мягко скользила между ногтем и кожей. У пруда беспокойно раскачивались лиственницы, и их ветви на фоне мрачных темно-синих туч казались яркими и неестественно зелеными. Солнце пряталось в развалах облаков, дождь стучал в окно, и капли колотили по стеклу, как брошенная горсть гвоздей. А потом мир посветлел, тучи разошлись, и на небе остались лишь легкие серебристые полосы. Но в сиянии солнечных лучей лиственницы метались еще более тревожно, словно предчувствуя неотвратимую и ужасную беду.

— Джиннот! Джиннот! — доносилось со двора. — Где ты, Джиннот?

Она не отвечала. Голос отца становился все тише и тише, а девочка по-прежнему сидела на кровати и тупо смотрела в окно. В ее уме звучали другие слова — слова, которые она слышала уже целую неделю.

«Ты сделаешь это, Джиннот, правда? Ты должна это сделать, милая. А я дам тебе тогда шесть пенсов. Мы же всегда ладили друг с другом. И я люблю тебя больше, чем она. Вспомни сама, Джиннот. Кто подарил тебе ленты для волос? Кто покупал для тебя сладости в деревне? Я или она? Неужели ты откажешь мне в таком пустяке? Просто скажи им, что она посмотрела на тебя и это случилось. Нет-нет, Джиннот! Это не ложь! И поверь мне, я знаю, о чем говорю».