На языке мертвых

Внезапно я пришел в себя от донесшегося слева странного скрипучего звука. Быстро обернувшись, я увидел, что рядом с моим локтем шевелится гриб необыкновенной формы. Он неуклюже покачивался, точно живой. Когда я его разглядывал, мне внезапно пришло в голову, что гриб обладает гротескным сходством с человеческой фигурой. Едва эта мысль вспыхнула у меня в голове, как раздался негромкий, отвратительный, рвущийся звук, и одна из веткоподобных рук отделилась от серой массы и потянулась ко мне. От неожиданности я оцепенел, и зловещий отросток скользнул по моему лицу. Вскрикнув, я отбежал на несколько шагов. На губах, там, где их коснулась серая масса, я ощутил сладковатый привкус. Я облизнул губы, и меня тут же переполнило безумное желание. Я вернулся, оторвал кусок гриба и проглотил. Потом еще, и еще… Я был ненасытен. И тут, когда я предавался безумному обжорству, в моем изумленном мозгу всплыло воспоминание об утреннем открытии. Оно было ниспослано Богом. Я швырнул на землю уже оторванный кусок, а затем, жалкий и несчастный, переполненный ощущением непоправимой вины, вернулся в наш маленький лагерь.

Должно быть, благодаря той удивительной интуиции, которой одарила ее любовь, моя невеста все поняла, едва увидев меня. Ее спокойное сочувствие облегчило мою душу, и я рассказал ей о своей внезапной слабости, но не упомянул о необыкновенном событии, ставшем причиной всему. Мне не хотелось пугать ее.

Но для меня же это мучительное осознание последствий добавило свою долю к давно уже овладевшему мною непрекращающемуся ужасу. Я не сомневался, что увидел конец одного из тех людей, которые сошли на остров со стоящего в лагуне корабля, и что такой же чудовищный конец ожидает и нас.

С тех пор мы сторонились сей мерзкой пищи, хотя желание отведать ее уже проникло в нашу кровь. Но мрачное наказание стало неотвратимым — день за днем и с чудовищной скоростью плесень прорастала в наших телах. Мы оказались не в состоянии сделать что-либо, дабы остановить ее, и поэтому мы, бывшие когда-то людьми, стали… Впрочем, с каждым днем нас это волнует все меньше и меньше. Только… только когда-то мы были мужчиной и женщиной…

И с каждым днем нам все труднее становится сдерживаться и не наброситься со страстью голодающих на чудовищные грибы.

Неделю назад мы съели последний сухарь, и с тех пор мне удалось поймать лишь три рыбины. Этой ночью я снова вышел в море ловить рыбу, и из тумана на меня выплыла ваша шхуна. Я закричал. Остальное вам известно, и пусть Господь, сердце которого великодушно, благословит вас за вашу доброту к… двум несчастным отверженным душам…

Весло плеснуло раз, другой. Затем голос послышался в последний раз, призрачный и скорбный в окружающем нас тумане:

— Да благословит вас Господь! Прощайте!

— Прощайте! — крикнули мы в ответ хриплыми от волнения голосами, и сердца наши были полны самых разных чувств.

Я посмотрел на небо. Занимался рассвет.

Солнце бросило над еще невидимым морем косой луч, тускло осветивший дымку и бросивший хмурый отблеск на удаляющуюся лодку. Я смутно разглядел пригнувшуюся к веслам фигуру, и мне сразу представилась губка — большая серая раскачивающаяся губка. Весла продолжали подниматься и опускаться. Они были серые, как и лодка, и мои глаза несколько секунд тщетно вглядывались в то место, где весла соприкасались с руками. Взгляд мой вернулся наверх — к голове. Весла поднялись для очередного гребка, и… голова склонилась вперед. Затем весла погрузились в воду, лодка пересекла полоску света, и… нечто скрылось в тумане.

Старинные Английские готические новеллы

Предсказание астролога, или Судьба маньяка

Реджинальд, единственный наследник блестящей семьи Ди Венони, с раннего детства отличался необузданным и порывистым нравом; говорили, что отец его умер от наследственного безумия, и друзья, замечая буйные и таинственные мысли, отражающиеся в глазах своего товарища, и определенную силу его взгляда, утверждали, что ужасная болезнь течет и в жилах молодого Реджинальда. Так ли это было или нет, но только несомненно, что его образ жизни не способствовал исчезновению симптомов сумасшествия. Оставленный в раннем возрасте на воспитание матери, которая после кончины мужа жила в строгом уединении, он видел мало такого, что могло бы отвлечь или оживить его внимание. Мрачный замок, в котором он обитал, был расположен в Швабии на границе Черного Леса. Это был запущенный особняк, построенный по моде тех дней в мрачном готическом стиле. Неподалеку возвышались развалины когда-то известного Рудштейнского замка, от которого теперь осталась лишь разрушенная башня. А вдали пейзаж тонул в загадочном мраке непроходимой чащи Черного Леса.