На языке пламени

— Я сейчас пришлю ее. С ней, как вы знаете, лучше не откровенничать. Она кормится полуправдой, от рождения видит жизнь в розовом свете и считает, что удача всегда будет сопутствовать ей. На такое способен далеко не каждый.

— Она остановилась у двери, испытующе взглянула на Джона. — Могу я задать вам вопрос, мистер Гримстер?

— Пожалуйста.

— Сколько человек вы убили за свою жизнь?

Смахнув песчинку с чемоданчика, он ответил:

— После первого это уже не имеет значения.

— Вы не боитесь смерти?

— Я еще надеюсь пожить, — улыбнулся он.

— Знаете, что я вам посоветую?

— Знаю, но, боюсь, не смогу принять ваш совет.

Миссис Харроуэй слегка пожала плечами и вышла.

Через несколько минут на пороге появилась Лили. Она бросилась к Гримстеру с возгласом: «Джонни!», обвила его шею руками, прижалась к нему сначала щекой, а потом губами.

Отстранив ее от себя, он сказал:

— Дорогая, на несколько дней мне придется съездить в Девон. Ты останешься с миссис Харроуэй.

— Что ж, мне не грех переменить обстановку. По я буду скучать по тебе, Джонни, так что возвращайся скорей. — На столе, за спиной Гримстера, она заметила чемоданчик. — Это он, да?

— Да. Пока я не улажу дела с Ведомством, за ним присмотрит миссис Харроуэй.

Лили наклонилась и положила руку на чемоданчик:

— Таким я его и помню. Ведь эти чемоданы стоят дорого, правда?

— Довольно дорого.

Она повернулась и взглянула на Гримстера с искренней тревогой:

— Знаешь, Джонни, в тот первый раз… когда мы были вместе… Это не из-за него… — Она бросила взгляд на чемоданчик. — Ты догадался об этом, правда? То есть, я хочу сказать, ты это тоже чувствовал?

Он улыбнулся, взял ее за руку, поцеловал и ответил:

— Конечно, чувствовал. Несмотря ни на что, любовь превыше всего.

Лили улыбнулась и быстро продекламировала:

— «Но люби меня ради самой любви, и никогда не умрешь, потому что любовь бессмертна». Элизабет Барретт Броунинг, 1806–1861. Знаешь, Джонни, ведь это правда, истинная правда. Остальное не имеет значения. Просто всегда должна быть… любовь ради самой любви. Как, по-твоему, разве это не прекрасно?

Он дал ей выговориться, слушал вполуха и, когда она закончила, поцеловал на прощанье. Направляясь к выходу, он в точности представлял себе, что Лили сделает после его ухода. Она войдет в комнату, станет у чемоданчика и отдастся во власть грез… розовых грез. Миссис Харроуэй права. Лили родилась под счастливой звездой.

Гримстер поехал в Ведомство. У секретарши сэра Джона оставил конверт с катушкой непроявленной пленки, на которую сам переснял бумаги Диллинга, и с письмом, где сообщал, что оригиналы у миссис Харроуэй, которая поведет от имени Лили переговоры. Потом он прошел в свой кабинет и забрал четыре фальшивых паспорта, которые когда-то выписал себе для служебных целей, но в Ведомстве так и не зарегистрировал. Из сейфа он вынул весь личный запас английских денег и иностранной валюты, а также пистолет. За границей в банках у него лежало еще немало денег. Потом Гримстер позвонил в Хай-Грейндж и переговорил с Кранстоном. Объяснил, что задержится в Лондоне до завтрашнего утра и приедет в усадьбу не раньше полудня.