Ин вино веритас. Вся истина в вине.И я смотрю с надеждой на стаканГде капля истины лежит на днеДразня мой пьяный, неприкрытый срам.Столы, табачный дым и полумракКачающийся в сумраке свечей.Я сфокусировать не мог никакСвой мутный взгляд на женщине ничьей.Я каждый вечер прихожу сюдаСмотреть в её усталые глаза.Всегда без спутников, всегда однаБокал вина, на шляпке – брошь-слёза.Лик тонкий, в обрамлении волосИ черный локон вьётся по щекеВ озёрах глаз всегда немой вопросИ сигарета тонкая в руке.И боль в глазах. Несбыточность. И страх.И складка горькая – граница меж бровейПечать молчания на розовых устахПугает неприступностью своей.Я каждый вечер истину ищуВ её глазах, и терпкости вина.О чём молчит всегда, понять хочуИ почему без спутника, одна?Какой тоски не высказана больВ смятенных и беспомощных глазах?И чем навязана такая роль:Тонуть в своих невидимых слезах?В какой-то вечер истину найдуНа дне стакана. И оставив стыдЯ к ней, всегда печальной, подойду.Ин вино веритас. Но мой стакан разбит…январь, 1994
«Вопреки всегдашней безнадёге…»
Вопреки всегдашней безнадёгеДивный сон приснился нынче мне:Был я рыцарем, и в латах строгихЯ на белом гарцевал коне.Стройный конь, звеневший удилами,Нёс меня по берегу реки.Блики солнца на мече игралиСжатом в стали рыцарской руки.Конь, своим серебряным копытом,Высекал звенящую искру.И казалось мне в давно забытомЯ не в первый раз таком миру.Словно было всё. Шумели травы.Серебрилась плавная река.Мне знакомы в этом мире нравыЗорок глаз, тверда моя рука.Иссечён рубцами в поле браниМеч отточен вражьей головой.И не в первый раз весенней раньюВозвращаюсь в замок родовой.И шатёр в степи ковыльно-белойДля меня привычен. В вышинеВ синем небе, малой точкой серойХищный ястреб плачет обо мне.И плечо, окованное сталью,Украшает сочно-алый шелкЖенщины игривой и лукавойПонимающей в любови толк.Пилигрим печальный на дорогеДолгий путь пророчествует мне…Был я рыцарем. И в латах строгихГарцевал я на коне. Во сне.январь, 1994