На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии

Гуманитарный университет профсоюзов с начала 1980-х годов расположен в Купчино, в специально построенном комплексе краснокирпичных зданий на углу улиц Фучика и Бухарестской. Внешний вид студенческого городка среди его обитателей вызвал понятный всплеск мифотворчества. Университет называют «Пентагоном» или «Бастилией», а расположенный тут же так называемый дом студентов — «Санта-Барбара», за сходство его въездных арок с арками на телевизионной заставке известного одноименного сериала. С переездом в новые помещения повысился и статус учебного заведения. Школа стала Университетом, который — по фамилии его бессменного ректора А. С. Запесоцкого — в студенческой среде зовется «Запесочницей».

Улица Фучика, или «Фучик-стрит» на студенческом сленге, проходит вдоль границы одного из старейших петербургских кладбищ — Волковского. На том же студенческом жаргоне «посетить лекции» называется «Сходить на кладбище».

Студенты Университета, или, как они сами себя называют, «Фучики», не очень обольщаются по поводу формально высокого статуса своего учебного заведения. Университет они называют «Университетом миллионов», то ли по известному высказыванию Ленина, то ли из-за высокой платы за обучение, установленной здесь. Официальную аббревиатуру одной из кафедр: СКД (кафедра социально-культурной деятельности) расшифровывают: «Симуляция кипучей деятельности». А родителей будущих абитуриентов своего ГУПа (Гуманитарный Университет Профсоюзов) иронично предупреждают: «Если твой ребенок глуп — отдай его в СПбГУП».

Современный Гуманитарный университет профсоюзов является наследником старой советской Высшей профсоюзной школы культуры, основанной в 1926 году как школа Ленгубсовпрофа. Студентами ВПШК, как называли школу на языке аббревиатур, в основном становились не в результате традиционного экзаменационного отбора, а исключительно по направлению профсоюзных комитетов. От этого напрямую зависело дальнейшее продвижение по служебной лестнице. Для профсоюзных посланцев аббревиатура ВПШК чаще всего становилась окончательным и бесповоротным приговором сослуживцев: «Ваш Последний Шанс, Коллега».

Век «Сайгона» не видать

В 1880 году на углу Невского и Владимирского проспектов по проекту архитектора П. Ю. Сюзора строится гостиница, которая вскоре после открытия Николаевской железной дороги между Петербургом и Москвой стала официально называться «Москва». При гостинице работал модный ресторан. Позже гостиницу закрыли, перепланировав всю площадь под ресторан. За рестораном сохранилось название «Москва».

В советское время в нижних этажах ресторана появилось безымянное кафе, которое тут же в народе получило название «Подмосковье». Иногда его называли по имени некогда служившей здесь продавщицы: «У Веры». Затем, если верить фольклору, стены этого кафе расписал художник Евгений Михнов. На белых кафельных плитках кафе появились огромные «пародийные петухи». Среди постоянных посетителей кафе родилось его новое название: «Петушки». Его-то и облюбовала ленинградская неформальная молодежь для своих постоянных встреч. В общение друг с другом они привнесли свои обычаи и традиции, свои, непривычные для непосвященных, правила поведения, собственный, раздражающий взрослых молодежный сленг. Атмосфера в кафе резко противоречила комсомольским традициям проведения культурного досуга и отдыха советской молодежи.

Вскоре у кафе появилось новое неформальное название «Сайгон» с его многочисленными вариантами: «Сайг», «Сайгарс» и так далее. Согласно общему, широко распространенному мнению, схема создания подобных названий была традиционно простой: в них фиксировалась одна из тогдашних горячих точек планеты. «Сайгон» не был исключением. В то время шла американо-вьетнамская война, и симпатии молодежи были на стороне вьетнамцев. Но в фольклоре сохранилась и другая версия этимологии «Сайгона». Вот как об этом повествует легенда. В помещении кафе курить запрещалось, и ребята выходили в тесный коридорчик, сразу же наполнявшийся густыми облаками дыма, сквозь который трудно было не только видеть, но и слышать. Однажды к ним подошел милиционер: «Что вы тут курите! Безобразие! Какой-то Сайгон устроили». Слово было найдено, и в ленинградской топонимике появилось одно из самых знаменитых неофициальных названий — «Сайгон».

Интерес ленинградской общественности к «Сайгону» всегда был велик. Это легко подтверждается городским фольклором, его уникальной фразеологией, которая теперь уже, надо полагать, навсегда останется в словарях городской обиходной речи петербуржцев. Хорошо известна формула братской общности, ничуть не меньшая по значению, чем «В одном полку служили»: «На одном подоконнике в Сайге сидели». Надо напомнить, что для своих посиделок постоянные посетители и в самом деле использовали широкие низкие подоконники «Сайгона» чаще, чем общепитовские высокие столы. На подоконниках пили кофе и вели умные беседы, ожидали товарищей и просто отдыхали. Уникальной формуле общности вторит столь же уникальная клятва, в надежности которой сомневаться было не принято: «Век „Сайгона“ не видать!»