На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии

Границы времен года в Петербурге так размыты и неопределенны, что за 300 лет существования города в фольклоре сложился целый цикл пословиц и поговорок, каждая из которых способна еще больше запутать питерский календарь: «В Петербурге три месяца зима, остальное — осень»; «Поздняя осень Петербурга, незаметно переходящая в раннюю весну»; «Лето в Петербурге короткое, но малоснежное»; «В Петербурге лета не бывает, а бывает две зимы: одна белая, другая — зеленая». Японский путешественник, посетивший Россию в XVIII веке, с изумлением писал на родину, что «землетрясения в Петербурге случаются редко и что императрица отправляется весной в Царское Село, чтобы полюбоваться снегом».

В середине XIX века зимой на центральных улицах Петербурга устанавливались легкие дощатые павильоны, в центре которых разводили костры. Вокруг них, греясь, попивая сбитень и балагуря, собирались извозчики в ожидании своих хозяев после ночных балов и вечерних спектаклей. Про такие костры язвительные петербургские пересмешники говорили: «Сушить портянки боженьке». Иностранцы, во множестве посещавшие Петербург, с восторгом рассказывали своим соотечественникам, что зимой в России так холодно, что «русские принуждены топить улицы — иначе бы им и на улицу нельзя выйти».

Впрочем, в конце концов наступало время, когда и в Петербурге чувствовалось всеобщее радостное предвкушение весны. Раньше всего приметы зимы начинали исчезать с главных улиц и площадей города. По воспоминаниям художника Мстислава Добужинского, в конце зимы «целые полки дворников в белых передниках быстро убирали снег с улиц»; это называлось: «Дворники делают весну в Петербурге». Затем начинался торжественный проход по Неве ладожского льда, или «Ладожских караванов», как называли петербуржцы неторопливо проплывающие между гранитными берегами ледяные глыбы. Они вселяли окончательную уверенность в приходе долгожданной весны. В петербургский климат ледоход вносит некоторые изменения. Среди обывателей живут давние питерские приметы: «Пойдет ладожский лед — станет холодно», «Ладожский лед прошел — тепло будет».

В начале XX века в Москве вышел известный двухтомник «Опыт русской фразеологии» М. И. Михельсона, в котором автор, наряду с другими устойчивыми фразеологизмами дает и такое понятие, как «Петербургский климат» — в смысле «нехороший», «нездоровый», и «Петербургская погода» — в значении «нездоровая, переменчивая». «Жить в Петербурге и быть здоровым?!» — успокаивают петербуржцы сами себя, и кашель на память о петербургской погоде называют: «Сувенир из Петербурга». Придавать особенное значение этому не следует. Так уж случилось исторически, что абсолютная, полярная противоположность петербургского морского климата и московского континентального, олицетворявшего в глазах петербуржцев восточную, азиатскую составляющую вековых традиций России, всегда являла собой известный соблазн для рискованных противопоставлений — как в Москве, так и в Петербурге: «В Москве климат дрянь, в Петербурге еще хуже».

Съездить в Ригу

У этой поговорки есть и другой вариант: «Съездить в Москву». Но ни Москва, ни Рига прямого отношения к ней не имеют. Фраза типично петербургская, и родилась она среди прекрасной половины населения северной столицы. Сначала в «рижском» варианте, а затем и в «московском», с появлением железной дороги между Москвой и Петербургом.

Речной и морской пассажирский транспорт играл заметную роль в повседневной жизни старого Петербурга. По процентному соотношению водной поверхности и суши Петербург стоит на одном из первых мест в мире. Даже в наше время вода занимает десять процентов городской территории. Легко представить, какой была эта пропорция в XVIII и XIX веках. Первыми средствами сообщения между многочисленными островами дельты Невы были паромные или лодочные переправы. Развивалось и пароходное сообщение. В XIX веке особенно любили петербуржцы морские путешествия в Кронштадт.

Постепенно пассажирские суда освоили всю территорию Финского залива. Регулярное сообщение было налажено с Ригой. Путешествие по морю оказывалось гораздо дешевле железнодорожного и поэтому пользовалось большой популярностью у населения. Но ходить на убогих каботажных суденышках было небезопасно. Пассажиров укачивало. Их постоянно тошнило. Родилась даже пословица: «В Ригу хочется», или «Съездить в Ригу». Название города Риги в этом случае служило удобным эвфемизмом грубоватого слова «рыгать».

Со временем появился и второй смысл этой идиомы. Иносказательно «Съездить в Ригу» означало тошноту в известном физиологическом состоянии. Таким витиеватым образом в целомудренном XIX веке женщины сообщали окружающим о своей беременности.