На игле

В воздухе плавал синий дым, в узком коридоре стоял удушливый запах пороха, в ушах звенело от оглушительной пальбы.

Два бандита, наркоман и толстяк, лежали рядом. Тощий скончался на месте, а толстяк, у которого вывалились внутренности, была прострелена печень и разорвана селезенка, был еще жив. Один из детективов, склонившись над ним, пытался его допрашивать, но умирающий только тяжело стонал.

Другой детектив вытащил Джинни из лифта и надел на нее наручники, а третий вывел из квартиры Испанца. Всего полицейских было девять: трое из уголовной полиции, трое из Отдела по борьбе с наркотиками (ОБН) и еще трое, специализирующихся на марихуане.

Гробовщик, скрипя зубами от боли и опираясь на левую руку, попытался встать на ноги. Двое детективов помогли ему подняться, а третий подошел к телефону-авто-мату в конце коридора и, позвонив в ближайшее отделение, вызвал две санитарные полицейские машины и две кареты «скорой помощи».

— Я цел, — сказал Гробовщик. — Где мой револьвер?

Револьвер Могильщика он по-прежнему держал в левой руке, а вот свой собственный выронил, когда в лопатку попала пуля 45-го калибра.

Один из детективов, улыбнувшись, расстегнул ему пиджак и вложил револьвер обратно в кобуру, а револьвер Могильщика Гробовщик сам засунул себе за пояс. Детектив застегнул ему пиджак на нижнюю пуговицу и перевязал раненую руку.

Капитан из Отдела по борьбе с наркотиками подкинул на руке синюю холщовую сумку и вопросительно посмотрел на Гробовщика.

Но с вопросом его опередил лейтенант уголовной полиции:

— Как ты догадался, что сумка на крыше кабины?

— Ничего он не догадался, — обиделся капитан ОБН. — Просто нашел. Мы, между прочим, там тоже искали.

— Рассказывай, — хмыкнул Гробовщик. — Я ведь сам сегодня днем эту сумку сюда подбросил. С этого начал.

— Выходит, это была приманка?

— Вроде того. Это единственное, что мне пришло в голову.

С минуту все молча разглядывали его покрытое ожогами, искаженное судорогой лицо. Зрелище было не из приятных.

— У меня идея, — сказал детектив из Подразделения по борьбе с марихуаной (ПБМ). — Один раз они уже попались на удочку — возможно, попадутся и второй. На улице за памятником Гранту сидит в машине с шофером Бенни Мейсон и наблюдает за домом в полевой бинокль. Мы ведь этого Мейсона давно пасем.

— Да, и она тоже сказала, что Мейсон будет где-то поблизости, — припомнил Гробовщик, показывая на мулатку глазами.

— А ты сам как считаешь? — спросил капитан.

— Пусть она с этой сумкой в руках пойдет по улице, только не к машине, а в противоположном направлении. Мейсон попытается сумку отобрать и…

— И что дальше? — перебил его лейтенант. — В сумке-то ничего нет. А отягчающие улики как же?

Детектив улыбнулся:

— А мы туда что-нибудь положим. Мы ведь, со своей стороны, тоже готовили засаду и прихватили с собой небольшой сверток с двумя килограммами чистого героина. Положим героин в сумку…

— …И пусть Мейсон эту сумку берет?

— Вот именно. Должны же мы оправдать надежды мистера Мейсона.

— Тогда надо торопиться, — сказал лейтенант. — А то через две минуты вся улица будет забита полицейскими машинами.

— Мистер Мейсон сейчас «на винте», и ему на полицию наплевать, но особенно тянуть действительно не стоит.

Второй детектив из ПБМ достал сверток с героином; из сумки вынули лактозу, вместо нее положили героин, после чего сняли с Джинни наручники.

— Не пойду, — сказала она.

Все уставились на нее тем неподвижным взглядом, каким обычно смотрят на задержанного полицейские, если тот отказывается подчиняться.

— Что ей вменяется в вину? — спросил один из детективов.

— Укрывательство, — ответил Гробовщик.

— И убийство, — совершенно спокойно, не шелохнув бровью, добавил лейтенант. — Это она убила африканца.

— Я не убивала! — завопила Джинни. — Ложь это! Гнусная ложь!

— У нас есть доказательства, — тем же ровным голосом возразил лейтенант.

— Клевета! Подставить хотите!

— Старая песня. На суде оправдываться будешь — может, там тебе и поверят.

— Подонки! — выдохнула она.

— Дайте мне тридцать секунд, и я ее успокою, — сказал Гробовщик.

Джинни мельком посмотрела на Гробовщика, и у нее тут же пропала охота качать права.

— Ладно, давайте вашу проклятую сумку, — сказала она.

21

Когда Джинни вышла из подъезда, в темных открытых окнах застыли тени, издалека доносился переливающийся в ночной тишине вой сирены, однако поблизости никого не было.

Мулатка повернулась и быстро пошла в сторону Риверсайдской церкви. Сумку она старалась держать от себя подальше, как будто в ней лежал не героин, а начиненная микробами бомба.

В это же время в четырех кварталах к северу, там, где посреди улицы напротив парка стоял памятник Гранту, от бровки с выключенными фарами, отъехал длинный черный «линкольн». Приборная доска не горела, в кабине было темно; в слабом свете уличных фонарей можно было, да и то с трудом, разобрать силуэты двух мужчин в черных шляпах на переднем сиденье. Орлиные черты лица мужчины, сидевшего от шофера справа, были скрыты за массивными черными очками, а лицо шофера в фуражке издали походило на круглое белое пятно.