На «Ишаках» и «Мигах»! 16-й гвардейский в начале войны

После тренировочных полетов были полеты с инструктором на имитацию отказа мотора с посадкой вне аэродрома на ограниченную площадку, контрольные и самостоятельные полеты в зону на выполнение пилотажа и заканчивалась летная программа маршрутными полетами. Тем временем закончился и летный период. Настали осенние дни, а вместе с ними неустойчивая погода и выпускные экзамены.

Для приема государственных экзаменов по летной практике прибыл военный летчик из Борисоглебского военного авиаучилища — командир звена старший лейтенант Голубов Анатолий Емельянович. Он проверял нашу технику пилотирования, ставил оценки за экзаменационный полет и определял перспективу дальнейшей пригодности в военной авиации, особенно это касалось парней. Как потом мы узнали, в его задачу входил отбор кандидатов для поступления в военное училище летчиков-истребителей.

Пройдут года… Окончится Великая Отечественная война, и я летом 1947 года вновь случайно встречусь с Голубовым в Москве, на станции метро «Арбатская». Мы встретимся как старые друзья, не замечая знаков различия — я майор, а Анатолий Емельянович полковник, слушатель Военной академии Генштаба, которому в скором времени будет присвоено звание генерал-майора. Мы будем бродить по Москве, вести беседы, вспоминая прошедшие годы. Я узнаю, что Анатолий Емельянович на фронтах войны командовал истребительным авиаполком, потом дивизией, был тяжело ранен.

Потом об Анатолии Емельяновиче Голубове напишут, что на фронте его знали как человека, победившего смерть. На его счету было 14 лично сбитых вражеских самолетов и несколько уничтоженных в групповых боях. В июне 1944 года Голубов командовал истребительным полком, когда в один из дней было получено задание произвести разведку вражеских позиций. Погода была нелетная, и командир решил лететь сам. Летчик выполнил задание и по радио доложил командованию о результатах разведки, но при возвращении его обстреляла зенитная артиллерия. Один из снарядов попал в самолет, возник пожар. Голубов надеялся перетянуть через линию фронта, чтобы посадить самолет или воспользоваться парашютом.

Когда линия фронта осталась позади, под самолетом потянулся лес. Голубов продолжал лететь на малой высоте, высматривая подходящую площадку, когда вдруг раздался взрыв. Летчика выбросило из кабины. Очевидцами драмы оказались пехотинцы, которые и достали его из болота и доставили в санчасть с множественными переломами, сквозными ранениями и сотрясением головного мозга. Гвардейцы полка прощались с командиром навсегда, уверенные в том, что жить ему осталось недолго.

Но прошло полгода, и Голубов вернулся в полк. Правда, ходил он еще с костылями, но вскоре сел в кабину самолета и снова пошел на боевое задание. Огромная сила воли и помощь врачей дали возможность ему победить смерть. Но это будет потом, в годы сражений и в мирные дни послевоенного периода, когда враг будет разбит и придет Победа.

А пока, в тридцать седьмом, я готовлюсь к экзаменационному полету, занимаю место в самолете У-2, пристегиваюсь ремнями и докладываю военному летчику-истребителю старшему лейтенанту Анатолию Голубову, который находится в передней инструкторской кабине самолета:

— Товарищ старший лейтенант, учлет Карпович к экзаменационному полету готов!

Посмотрел в зеркальце, вижу приятное, веселое лицо военного летчика с голубыми петлицами… В то же время слышу обычный, спокойный голос поверяющего, который коротко и четко поставил задачу на полет по переговорному устройству:

— Полет в зону, высота шестьсот, два мелких, два глубоких виража — по одному в каждую сторону, петля, боевой разворот, штопор два витка, скольжение в обе стороны, расчет на посадку, посадка!

Его исключительные простота и теплота, мягкость голоса, с которым он обратился ко мне и поставил задачу, произвели на меня настолько поразительное впечатление, что невольно с меня как бы свалилось сто пудов груза, куда-то исчезли скованность, волнение и напряжение, пришли спокойствие и уверенность в выполнении полетного задания. Да, Анатолий Голубов мог расположить к себе учлета. С этим чувством уверенности мы поднялись в воздух и, несмотря на некоторую сложность метеорологических условий, мне удалось выполнить весь комплекс полетного задания с особым подъемом. Мне казалось, что пилотаж как никогда у меня ладится, все получается, и даже на какое-то время я позабыл, что впереди меня находится поверяющий. Выполнив задание, снижаюсь, вхожу по касательной в общий круг к третьему развороту, захожу на посадку. Когда я выполнил четвертый разворот, то по СПУ поверяющий передал:

— А ну-ка, давай посадку на скорости!