На исходе дня. История ночи

Страх подхватить хворь усугублялся бытующим мнением, что болезни усиливаются ночью. «Все недуги, — отмечал монах-францисканец Варфоломей Английский, — как правило, ночью сильнее, чем днем». Томас Эймори отмечал: «Не проходит ни ночи, чтобы болезнь и смерть не причинили страданий и не унесли многие жизни»²¹. Действительно, симптомы, указывающие на ряд болезней, ночью становились более выраженными, как, впрочем, это происходит и сейчас. Даже смерть больных, как известно, с наибольшей вероятностью может наступить ранним утром. Часто это происходит по причине циркадных ритмов, свойственных таким болезням, как астма, острая сердечная недостаточность и вызванные тромбами инсульты, что, возможно, усугубляется ослабленным притоком крови к мозгу из-за горизонтального положения тела во время сна. В целом мы становимся наиболее уязвимы, когда «циркадный цикл» организма находится «на пике спада». Нет оснований предполагать, что физиологические циклы четыреста лет назад существенно отличались. Кроме того, пока мы спим, ослабевает и наш иммунитет, высвобождая меньшее количество «клеток-киллеров» для сдерживания инфекций²². В раннее Новое время вину за болезни дыхательных путей обычно сваливали на вредные свойства атмосферы. Две самые распространенные в ту эпоху болезни — грипп и туберкулез легких (чахотка) усиливались с наступлением темноты то ли от суженных дыхательных путей, то ли от повышенной чувствительности к аллергенам, то ли от дополнительной нагрузки на легкие от положения «лежа ничком». Злая ирония заключается в том, что многие люди могли бы выздороветь, если бы их спальни лучше проветривались ночами, особенно когда в одной комнате спало несколько членов семьи. Одно-единственное окно, оставленное слегка приоткрытым, могло бы противостоять смертоносным микроорганизмам, распространяемым с кашлем и чиханием. Реформатор конца XVIII века Джонас Хэнуэй писал, что бедняки, в особенности в периоды болезни, «воображали, будто тепло жизненно необходимо для выздоровления». В результате «они зачастую травились собственным застойным воздухом»²³.

III

Приближаются сумерки, Приближается ночь.

Помолим же Бога о защите От злых духов,

Чье коварство особенно В темноте опасно.

Анджей Тшэцески (ок. 1558)²⁴

«Ночь принадлежит духам» — предостерегала пословица. Негостеприимное вечернее царство, с его жуткими видениями, пугающими звуками и ядовитыми испарениями, влекло к себе полчища демонов и духов, которых драматург эпохи Стюартов Джон Флетчер именовал «отродьем черным мрака» (black spawne of darkness). Небо было их империей, ночной воздух — земным доменом²⁵. Разумеется, не было никого ужаснее Сатаны, князя тьмы, злодеяниям которого несть числа; они становились повсеместно известными благодаря развитию печатного дела, ибо рассказы о них неоднократно появлялись как в популярных трактатах, так и в научных текстах. «Каждый день доходят известия, — писал некий немецкий священник в 1532 году, — об омерзительных преступлениях, совершенных дьяволом. Там тысячи людей умерли; там корабль со многими людьми пошел ко дну; там вымирает целая земля, город, деревня». Апокалипсический дух христианства и, в частности, пророчества, предрекающие Армагеддон, заставляли людей верить, что Сатана сейчас более, чем когда-либо, готов к нападению. Страх порождали и его власть наказывать грешников, и его способность отбирать у смертных души. «Палач Господа» — так именовал его Яков I (1566–1625). Темный по своей природе, Сатана искусно принимал ряд обличий, часто — черной собаки или ворона. Несмотря на то что молва приписывала ему способность появляться в любое время суток, люди верили, что он предпочитает ночной мрак. Некоторые писатели, такие как елизаветинец Томас Нэш или англиканский епископ Джереми Тэйлор, полагали, что Господь запретил дьяволу появляться при дневном свете. Нэш писал о ночи: «В наказание нам наш Создатель сделал ночь его [дьявола] особым владением и царством». «Ночь, пути ада, время воцарения Сатаны», — звучала предупреждением немецкая вечерняя молитва²⁶.