На исходе дня. История ночи

Относительная безопасность Англии от иноземного вторжения в конце Средневековья в значительной степени объясняет сокращение количества на ее территории укрепленных поселений по отношению к периоду раннего Средневековья, когда их насчитывалось немногим более ста. Самые прочные укрепления окружали такие крупные города, как Норидж, Эксетер и Йорк. При отсутствии стен горожан защищали рвы или земляные валы. В Лондоне, несмотря на сохранившиеся древние обветшалые бастионы, было построено еще и множество ворот, отделявших одну часть города от другой. Строительство продолжалось даже после Великого пожара 1666 года. Наряду с воротами, от огня не пострадавшими, использовались и другие, перестроенные «с большею прочностью и великолепием», например Лудгейт и Ньюгейт. Все городские ворота, свидетельствовал Уильям Чемберлен в 1669 году, «содержатся в исправности и закрываются каждый вечер с вящим усердием»⁵. Для поддержания общественного порядка жители запирали их как в мирное, так и в военное время. Еще долго после того, как городские стены утратили свое первоначальное значение, они продолжали оберегать горожан от преступников всех мастей, включая бродяг и цыган. Разбойники, изгнанные из города днем, могли вернуться ночью и из мести устроить поджог. Еще в XIII веке Варфоломей Английский писал, что следует опасаться зла, чинимого «врагами» и «ворами». В одном французском городе члены магистрата беспокоились, что при отсутствии городских стен «войти может всякий»⁶.

Частенько запоздалые путники, застигнутые сумерками за городской чертой, были вынуждены ночевать прямо у закрытых ворот, если нельзя было устроиться в предместье. Трижды Жан-Жак Руссо, к своему ужасу, оказывался перед запертыми воротами Женевы — города, в котором предместий не было вовсе. Об одном таком случае он писал: «До города пол-лье, слышу сигнал отбоя; тороплюсь; слышу, как бьют в барабан, бегу со всех ног: задыхаюсь, весь в поту, сердце колотится; вдали вижу солдат на наблюдательных постах; бегу, кричу срывающимся голосом. Слишком поздно». В других местах для входа в город иногда требовалось заплатить пошлину, которая в Германии именовалась «плата за вход» (Sperrgeld). В Аугсбурге были особые ночные ворота Der Einlasse[23], которые предполагали проход по ряду запиравшихся помещений, а затем по подъемному мосту. Во Франции однажды караульный сержант в надежде получить изрядную мзду от жителей, возвращавшихся с далекой ярмарки, приказал позвонить в городской колокол на полчаса раньше. Запоздавшие пилигримы оказались перед выбором: либо платить, либо ночевать за воротами. Толпу охватила паника — все как сумасшедшие бросились к воротам, и в последовавшей давке погибло более ста человек. Некоторые, включая кучера и шестерку лошадей, утонули, упав с подъемного моста. За свою жадность караульный был колесован⁷.

Чтобы ограничить передвижения жителей внутри городских стен в ночное время, муниципальные власти ввели так называемый вечерний звон (curfew), или то, что мы теперь называем «комендантский час». Через некоторое время после закрытия ворот (или раньше, если на дворе было лето) колокола сообщали, что пора, погасив огонь, отходить ко сну. Само слово curfew, говорят, произошло от французского cuvre-feu, что буквально означает «закрыть огонь». До нас дошли сведения, что в 1068 году Вильгельм Завоеватель (ок. 1028–1087) якобы установил в Англии время «вечернего звона» — восемь часов. Неизвестно, хотел ли он таким образом избежать пожаров или, как предполагали позже, ночных заговоров, но сходные ограничения были распространены по всей средневековой Европе. Пешеходов прогоняли с улиц, а жителей домов, где после означенного часа горел свет, ожидали неприятности. Кроме штрафов, нарушителям могла грозить и тюрьма, особенно если их заставали на улице в неурочный час⁸. Правда, допускались редкие исключения, в основном когда речь шла о людях, профессиональная деятельность которых была напрямую связана с вопросами жизни и смерти, — священниках, врачах, повивальных бабках, мусорщиках, а также ветеринарах (потеря скотины могла стать настоящей трагедией для бедной семьи). Ночь допускала выполнение лишь самых неотложных обязательств. Плакальщикам, по крайней мере в Англии, разрешали всю ночь бодрствовать над телом усопшего (из боязни быть наказанными церковными властями за колдовство одна гильдия специально оговаривала, что никто из ее членов во время такого ночного бдения «не вызывает духов» и «не издевается над телом и добрым именем покойного»)⁹.