На исходе каменного века

Потекли дни, полные покоя. Окруженные любовью близких и уважением соплеменников, Гал и Риа могли быть глубоко счастливы. Боль при мысли о гибели младших детей в море смягчилась — время лечит, стирает многие следы. Рядом росли другие сыновья и дочери, а также племянники и внуки — ничто не омрачало их завтрашний день, потому что они были детьми великого племени, чтущего Человеческий закон.

Рослые Люди дружили с природой, и она отвечала им взаимностью.

Синее озеро кормило их. Случалось, оно давало им таких больших рыб, что только несколько сильных воинов могли вытащить их на берег.

Приозерные леса давали им дерево, мясо, ягоды, орехи и грибы. Охота, собирательство и рыбная ловля требовали от них знаний, сноровки и смелости, побуждали их постоянно совершенствовать свои орудия, лодки и плоты.

Дальние походы углубили их познания о земле, встречи с чужими племенами дали им возможность познать Человеческий закон.

Они жили, напрягая мысль и мускулы — дух и тело. Единство мысли и действия обеспечивало им успех, делало их настоящими хозяевами края.

Гал многое умел и многому научился в жизни, но он постигал все на ходу, во время своих странствий по земле. А Рослые Люди жили неторопливо, они всегда были готовы повторять пройденное, улучшать сделанное, находить новое в старом, примелькавшемся, и здесь их нередко ждали удивительные открытия. Совершенствуя обработку кож и смешивая минеральные краски с растительными соками, они получили красители, которые не страшились влаги. Оттачивая каменные резцы и сочетая их с костяными рукоятями, они изобрели ножницы для стрижки волос и пилу, которой можно было перерезать даже толстые дубовые стволы. Часто пользуясь сухожилиями животных, кожаными ремнями и шнурами из чо, они изобрели удочку, сети, силки для ловли птиц, ола и, наконец, клуа, который был и инструментом, облегчающим сверление камня, дерева и кости, и оружием, бьющим на расстоянии дичь. Убедясь в исключительных возможностях клуа, они принялись совершенствовать его, пока не изготовили такие упругие луки, из которых можно было убивать даже крупных животных. С этой поры и самые опытные воины, еще недавно с недоверием относившиеся к новому оружию, обзавелись луками.

Теперь около селений Рослых Людей постоянно паслись телята. Охотясь на крупных животных, воины щадили малышей и приводили их в деревню. Телята легко привыкали к людям, и люди, в свою очередь, привязывались к животным. Но это была дружба без взаимных обязанностей. Зверята росли в деревне, как им нравилось. Их здесь не обижали, но и не удерживали: хотят в лес — пусть уходят. Случалось, что одни и те же звери жили с людьми по нескольку лет, становились собственностью племени. Молоком таких коров женщины поили детей. Однако специально заниматься скотоводством Рослые Люди не желали: это занятие представлялось им недостойным воинов.

Быт племени был устойчив и полон внутреннего напряжения. Достигнутым Рослые Люди не удовлетворялись. Наконечники их копий, лезвия и рукояти ножей становились все изящнее, стрелы, пущенные из луков, летели все дальше и точнее. Гармония мысли и мускулов одухотворяла их быт, делала красноречивее танцы у костров.

Но сменялись дни, и устойчивый быт племени переставал удовлетворять Гала. Вечный скиталец, он утрачивал покой, и Риа снова тревожно наблюдала за ним. Неужели он задумал покинуть Синее озеро? Ведь не молод уж, пора бы ему наконец пожить без забот в окружении сородичей. Ей не хотелось бы снова сменить покой приозерной деревни на тяготы и тревоги походной жизни, но и она сама уже не могла отделаться от мысли, что безмятежно-счастливые дни у Синего озера были для нее лишь промежуточной остановкой в пути по земле. Риа тоже была вечной странницей, и порой среди счастливых мгновений радостного покоя она думала о том, что ее жизнь становится однообразной…

* * *

Умер великий воин и старейшина Грано. По обычаю племени тело предали земле. Потом у большого траурного костра старейшины рассказали соплеменникам о подвигах Грано, его уме, силе и доброте. Они говорили, что Грано жил достойно воина и так же достойно умер: когда пришел его последний час, он тихо и незаметно отправился в черные туманы. Так поступали птицы и звери, травы и деревья. Мамонт, почуяв смерть, уходит, не привлекая к себе внимание стада. Тихо и незаметно отправляются в долину Туманов тигр и лев, незаметно желтеют травы и листья — так было, так есть, так будет. А жизнь остается неизменной: прольются дожди, степи и леса помолодеют, новые мамонты пойдут своей тропой, новые львы и тигры выйдут на охоту, новые косяки рыб поплывут в прозрачных водах Синего озера, новые стаи птиц полетят по воздушным рекам.