На исходе каменного века

Мужчине не подобает показывать другим свое удрученное состояние— Ильс и Эол не произнесли ни слова печали, но печаль жила у них в глазах. И Рего смотрел невесело, и у Руна были невеселые глаза, и взгляд Улу был полон печали, и у Вагха было чувство, близкое к тому, какое он пережил среди болот, когда на руках у жены умирал новорожденный сын.

Только один человек не чувствовал печали — Тощий Лок, великий анга ланнов, втайне мечтавший о единоличной власти над племенем. Годы бедствий были счастливым временем для него: чем труднее приходилось ланнам, тем значительнее становилась его роль. Преследуемые бедами, ланны все чаще молили предков о помощи, а с духами умел разговаривать только он. Страх ланнов перед всемогущими духами постепенно перерастал в страх перед Тощим Локом, наделенным способностью выступать от имени духов. Тогда-то и зародилась у него мысль потеснить Рего, Руна и Улу с первых мест в племени.

Когда Ижи, Вагх и Ури попытались захватить власть, Лок поддержал Рего, не без основания опасаясь, что, придя к власти, сыновья Урбу сорвут с него амулет предков. После победы Рего над ними влияние Лока на ланнов усилилось, но тут пришли Рослые Люди, и роль анга стала совсем скромной. Ланны теперь редко вспоминали о духах предков, дружба светловолосых гостей растопила их горести. Как и ланны, Рослые Люди почитали предков, но в их отношении к ним не было ничего таинственного, темного, что вносил в сознание ланнов Лок. Их духи всегда оставались жизнерадостными и доброжелательными к людям. Ведь духи предков — это те же Рослые Люди, только переселившиеся в черные туманы, это деды, отцы, матери, братья, сестры…

В анга Локе Рослые Люди видели только мрачноватого лекаря, а его танцы они воспринимали снисходительно. Их отношение к нему угнетало Лока. Он невольно сравнивал свое неказистое тело с могучими телами пришельцев и вспоминал свою юность, когда ланны смотрели на него с презрением. Ему казалось, что прошлое вот-вот возвратится к нему. Беспокойство за свое положение побуждало его к действию. Опасная, жутковатая мысль стала преследовать его: а не наслать ли на ланнов и Рослых Людей злую болезнь? Он тогда бы лечил их по своему усмотрению, а они увидели бы в нем не только лекаря. Он снова стал бы великим анга…

Страшный замысел. Если Рего раскроет его, Лока не спасет и амулет предков…

Губителен для человека соблазн власти. Кто однажды испил из ее источника, тот испил яда, медленно, но верно поражающего дух, особенно если испивший из этого источника пережил в прошлом насмешки и унижения.

Жажда власти стала ослаблять у Лока разум. Лок с облегчением вздохнул, когда Рослые Люди покинули становище, хотя именно в дружбе с ними ланны обрели мир, довольство и покой. Возможности Лока сразу возросли. Если бы это было в его силах, он выпроводил вон и Ильса с Эолом.

Тощий Лок не подозревал, что Рего догадывается о его замыслах и что Рун давно уже с недоверием присматривался к анга.

* * *

Проводив гостей, ланны вернулись к своим повседневным занятиям. Это были уже не прежние ланны, не те, истощенные под бременем тягостных обстоятельств, а другие, отдохнувшие, поверившие в себя и в свой завтрашний день.

Мужчины заботились о безопасности деревни, изготавливали оружие и орудия, ловили рыбу, охотились, утепляли хижины. Женщины поддерживали порядок в жилищах, готовили пищу, шили одежду. А под покровительством мужчин и женщин росли дети, чтобы в свое время тоже стать отцами и матерями и делать, что делали их родители, и пойти дальше их. Вэтом неторопливом совершенствовании человеческого бытия и выражался полнокровный пульс будущего.

* * *

Время спокойно и ровно продолжало свой бег. Ланны все увереннее ступали по земле предков — по самой дорогой для человека земле. У хижин все веселее звучали детские голоса. На древней земле ланнов росли новые поколения и среди них — дети двух племен.

Старейшина Рего вышел из хижины — был погожий день ранней осени. По улице пробежала стайка мальчишек. Рего улыбнулся: вот и настало время, о котором он не раз задумывался в прошлом. Ланны познали радость, довольство и покой.

Рего спустился к реке. Под нависшим над водой кустом серо-зеленым бруском замерла щука, в омуте тяжело поворачивались осетры. Рего выпил пригоршню воды и с удовлетворением подумал, что ланны никогда не будут здесь голодать: в реках и озерах не переловить рыбы, в лесах не счесть птиц и зверей, не собрать орехов, грибов и ягод…

Спокойные и немного странные мысли рождались у Рего. Так, наверное, бывает к старости, когда руки начинают слабеть, а разум еще крепок и не желает пребывать в бездействии.