На исходе каменного века

— Ты хочешь в путь? Синее озеро перестало нравиться тебе? — спросил Гал.

— Мне хотелось бы уходить отсюда, чтобы возвращаться сюда.

Сын произнес мудрые слова: только родное племя давало человеку силы находиться в дальнем пути, потому что, где бы он ни оказался, он всегда мог рассчитывать на возвращение к соплеменникам.

— Я хочу ступить в след Уора и Ирги. Пора узнать, что с ними…

Гал ответил не сразу. Не один Эри помнил об Ирги и его людях. Племя не забывало о них, хотя с тех пор, как Ирги увел свой отряд, миновало столько времени, что дети, родившиеся без них, уже помогали женщинам у костров.

Мальчишки, играя на берегу озера, нередко говорили:

— Смотрите, опять показались горы — там Ирги!

Гал тоже поглядывал на далекие горы. Где-то в глубине их, среди ущелий, снегов и льдов — под ветрами, под каменными ливнями, не страшась ничего, шел по следам древней легенды отряд Рослых Людей. Их мужество было достойно восхищения. Только вот вернутся ли они когда-нибудь домой или какая-нибудь беда навечно разлучила их с соплеменниками?

— Твой замысел заслуживает внимания, — проговорил наконец Гал. — Но ты не должен забывать, что никто не в состоянии сделать больше Ирги. И потом — уверен ли ты, что Инг последует за тобой?

Эри опустил голову: его отношения с Инг так и не наладились. Даже долгий поход в светлые леса и дочь, родившаяся и скончавшаяся в пути, не сблизили их.

Инг любила танцы, веселые компании у костров и нередко злоупотребляла свободой, допускаемой обычаями Рослых Людей. Эри крепился, он ни разу не упрекнул жену в чрезмерной вольности, непростительной для замужней женщины. Сам он все реже бывал в веселых компаниях. Он вел жизнь, малопонятную для Инг.

Он в одиночестве бродил по берегу озера, уходя все дальше от деревни. Он собирал камни-цветы, а потом, сидя в уединенном месте, разглядывал их, стремясь увидеть скрытую в них жизнь. Он придавал им облик животных, удивляя сородичей точностью глаза и твердостью руки. А особую изобретательность он проявил после того, как нашел свежие мамонтовые бивни и несколько золотых самородков.

Золото Рослые Люди называли Застывшим огнем. Украшения из него они делали давно. Обрабатывая металл, они ограничивались простейшими операциями: сглаживали чересчур острые углы и просверливали отверстия, чтобы можно было нанизать самородки на крепкую нить. Ожерелья из неровных кусочков золота носили многие женщины.

Эри научился превращать Застывший огонь в тягучую жидкость, придавать ему желаемую форму и соединять его с камнями-цветами и мамонтовой костью.

Когда он трудился, его нередко осаждали любопытные, но он бесцеремонно отделывался от них. Только Ндан, Нор и юная Пела не раздражали его своим присутствием. Братья не мешали ему, а девушку больше интересовал он сам, чем его поделки. Она садилась неподалеку от него, обычно чем-нибудь занятая: отделывала костяную иглу, вязала ленту или пояс. Ее взгляд часто останавливался на Эри — она восхищалась его изобретательностью, его удачи приводили ее в восторг.

Эри незаметно привык к девушке. Однажды он сказал ей:

— У тебя в глазах золотые солнца, твои волосы облиты золотом.

Дед Пелы вступил в брак с девушкой из приозерного племени шлуваров. Прожив два года в семье жены, он с семьей вернулся к соплеменникам. Бабушка Пелы была одной из немногих женщин-шлуваров, уцелевших после нашествия дамов. Пела лицом и цветом волос повторила женщин своего племени. Некоторое сходство ее судьбы с судьбой Ндана сблизило обоих: рыжеволосая девушка и Ндан подружились. Пела покровительствовала Ндану, Ндан и Нор были неразлучны, а Эри покровительствовал всем троим.

Незнакомое, непривычное чувство охватывало его, когда он видел перед собой Пелу: никакой скованности, никакого напряжения — только светлая радость. Пела понимала его, и он понимал, о чем она думала, что ей нравилось и что нет. При ней он трудился с особым вдохновением, будто для нее одной.

Видя Пелу, он забывал об Инг, но Инг была его законной женой, аПела только готовилась исполнить брачный танец…

— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил Гал. — Уверен ли ты, что Инг пойдет с тобой в горы?

— Не уверен, отец.

— Как же ты намерен поступить?

В вопросе Гала таилось беспокойство: речь шла не только об Эри и Инг, но и о сложных взаимоотношениях двух родов. Поведение Инг затрагивало честь рода Грано, и если Эри, движимый ревностью, совершит безрассудство, он восстановит против себя и тем самым против своего рода сородичей Инг. Последствия такого конфликта нетрудно было представить себе.

Ланны терпимо относились к супружеской неверности, у Рослых Людей семьи были крепче, чем у ланнов, поэтому конфликты между супругами привлекали к себе общее внимание.

— У обеденного костра я разорву брак с Инг!

— Ты забываешь, что браки заключают и разрывают только в Брачную ночь.

— Если все подчинено обычаю, человеку остается совсем узкая тропа. Но по ней все равно надо идти, хотя и оцарапаешься…