На исходе лета

— Ясно одно, — заявил он Терцу. — Мы знаем достаточно, чтобы не сомневаться — пришла пора начать поход против Камня, но в то же время нам известно слишком мало деталей, поэтому можно планировать лишь общую стратегию… Я должен знать больше. Мне нужны факты. Я должен знать, где атаковать в первую очередь, куда нанести самый сильный удар и где слабое место у веры последователей Камня.

Терц согласился.

— Наши сидимы научатся собирать информацию, — сказал он.

— И квалифицированнее излагать ее! — перебил Люцерн. — Но для этого нам нужно перенести свой центр на юг.

— Именно это всегда говорил Господин Рун, — подхватил Терц. — Причем в такую систему, до которой легко добраться и с севера, и с юга.

— И расположенную так, чтобы удобно было начать кампанию против западной части кротовьего мира, — добавил Клаудер. — Мне не нравятся отчеты с Пограничья, а также то, что мы опять потеряли свои позиции и Шибоде. Однако… прошло много времени с тех пор, как мы провели кампанию, и придется кое-чему поучиться. Что случилось с Рекином, командующим при Хенбейн?

— В отставке, — ответил Терц. — Возможно, умер. Он родился к северу от этих мест.

— А Гиннелл? — спросил Клаудер.

— Заместитель Рекина? Он все еще на севере. Я никогда его не встречал, но слышал о нем только хорошее. Он регулярно посылал отчеты, но никогда не использовал сидимов. Как и Рекин, он сомневается в сидимах. — Терц позволил себе холодно улыбнуться.

— Думаю, нам следует с ним побеседовать, — повернулся Клаудер к Люцерну.

— Согласен, — ответил Люцерн.

— Мне вызвать его? — спросил Клаудер.

— Это не такой крот, с которым можно обойтись небрежно, — предостерег Терц. — Он может расценить простой вызов как оскорбление.

— Я это знаю, Хранитель-Наставник, прекрасно знаю, — огрызнулся Клаудер. — Хоть он и заслуживает уважения, боюсь, от него нам будет мало проку.

Люцерн улыбнулся. Он вспомнил слова своей матери о том, что ум военного и ум сидима не имеют ничего общего. Клаудер, по крайней мере, прошел обряд посвящения, и никто не смог бы усомниться в его преданности Слову. Если он станет для Люцерна тем, чем был Рекин для Хенбейн, именно такая прямота и резкость — то, что нужно. Ничего страшного, если между Терцем и Клаудером возникнет конфликт, при условии, что ни один не будет считать, будто другой — правая лапа Люцерна.

— Мы переместимся на юг, в систему, которую я назову, — заявил Люцерн, прекращая их спор, пока дело не зашло слишком далеко. — Туда мы и вызовем Гиннелла, и он расскажет нам о Пограничье и Шибоде. Если он действительно таков, как я слышал, то знает гораздо больше. Ты некоторое время послужишь вместе с ним, Клаудер.

— Вместе с ним? — медленно повторил Клаудер.

Люцерн вперил в него немигающим взгляд:

— Тогда в качестве его подчиненного. А почему бы и нет? Немного смирения никому не повредит. Тебе нужно кое-чему научиться, а уж он тебя научит.

Клаудер онемел. Терц был явно доволен, что Клаудера щелкнули по носу.

— А ты, Двенадцатый Хранитель, меня удивляешь, — сказал Люцерн, внезапно повернувшись к нему. — Ты даже не удосужился узнать, жив Рекин или умер. А если он жив и сейчас на севере? Что если последователи Камня найдут его? Если бы мне сказали раньше, что, возможно, он жив, наши шансы захватить Хенбейн возросли бы.

Терц выглядел смущенным. Теперь пришел черед Клаудеру злорадствовать.

Люцерн угрожающе наклонился к Терцу, и оба крота обменялись холодными взглядами.

— Рекин — единственный крот, кроме Триффана из Данктона, о котором моя мать говорила с уважением. Не могла ли она сбежать к нему? Если есть хоть малейший шанс, что это так, следует проверить, ты согласен со мной? Нет нужды говорить, как важно, чтобы она нашлась или чтобы стало известно о ее судьбе. Кроты должны знать, что она мертва, в противном случае она подрывает наше могущество. Я недоволен тобой, Терц.

Выражение лица Терца осталось бесстрастным.

— Я позабочусь об этом.

— Да уж, пожалуйста, позаботься. И если Рекин жив, Клаудеру придется переговорить с ним. — Люцерн сделал паузу и напустил на себя усталый и разочарованный вид. — Мы не победим ни в каких походах, если будем тщеславными… — он взглянул на Клаудера, — или разболтанными… — перевел взгляд на Терца. Затем Люцерн повернулся и покинул их, и в воздухе повисло ощущение молчаливой угрозы.

Терц мрачно улыбнулся:

— Он станет самым великим Господином Слова, какой когда-либо существовал.

— Да, непременно станет, Хранитель-Наставник, — согласился с ним Клаудер, — и тогда свершится воля Слова. — Они посмотрели в ту сторону, куда удалился Люцерн, и Клаудер добавил с гримасой: — Но путь, по которому он нас поведет, будет еще более трудным, чем твое обучение.

— Я знаю, и это меня радует, — ответил Терц.

?

Когда в следующий раз они увидели Люцерна, он появился вместе с Мэллис.

— Остальные Хранители уже вызваны и скоро соберутся здесь. А пока я расскажу вам, что именно они сейчас согласятся сделать.

Хранители и основная масса сидимов через три дня отправятся на юг. Слово укажет, в какой именно системе разместится наш новый центр.