На исходе лета

Они начали выбираться из речных долин, карабкаясь вверх по известковому склону, который медленно поднимается к северу. Они слышали, что тот, кому хватит упорства преодолеть этот нескончаемый склон, попадет через пустынные холмы Лэмбурна в Аффингтон. Они надеялись найти там безопасный путь в Данктонский Лес и Каддесдон-Хилл.

Они отправились в путь, надеясь дойти быстро, но расстояния оказались большими, чем они ожидали. Кроме того, иногда случались задержки. Их поразило, как мало грайков в этих краях.

— Они не любят Камни, — как-то раз объяснил им один жизнерадостный бродяга. — И я не могу их за это винить. Чем дальше и выше отсюда забираешься, тем больше становится Камней, и не можешь отделаться от ощущения, что за тобой наблюдают. Вы встретите не так уж много кротов к северу отсюда, а если кто и попадется, то они предпочитают, чтобы их оставили в покое и не задавали вопросов о Камне или Слове! А по мне, так в обоих нет ничего хорошего...

Подобные разговоры Мистл и Каддесдон слышали и раньше, поскольку даже те, кто осмеливался открыто поддерживать Камень, рассказывали, как в тяжкие времена потеряли связь со своими общинами, и жаловались, что им не помог Камень.

По мере того как они продвигались вперед, в земле становилось все меньше червей. Поля тут были обширнее, а деревьев меньше. С наступлением сумерек зажигались немногочисленные огни двуногих. Иногда по узкой дороге мчалась ревущая сова, сверкая желтыми глазами, и ее рев оглашал всю округу.

Те немногие кроты, что здесь попадались, жили по берегам ручьев или в рощицах. Они были уклончивы и боязливы, а когда Мистл говорила, что они держат путь в Аффингтон, бросали быстрый взгляд на склон и сразу же отводили глаза.

— Это место заброшено, летописцы ушли оттуда давным-давно,— твердили они.— Говорят, что придет Крот Камня, но он так и не пришел и никогда не придет. Я бы никогда не пошел в те места. Кроты, что туда уходят, никогда не возвращаются обратно.

Каддесдон не сразу сообразил, что, когда кроты говорят, будто грайки боятся идти на север к Камням возле Аффингтона, боятся этого и они сами. Да и он, признаться, испугался бы, довелись идти в одиночку. Возможно, оба они чувствовали, что, не будь рядом спутника, они могли бы повернуть обратно на юг...

— Ты бы мог, Каддесдон, а я — никогда! — твердо заявила Мистл.

Наблюдая изо дня в день, как она упорно идет впереди, Каддесдон понимал, что она говорит правду, и ругал себя за недостаток веры и решимости.

Только к середине сентября они добрались до того места, где почва была суше и где перед ними гордо высились Камни. У обоих появилось ощущение, что они — одинокие исследователи в пустынном краю.

Единственные, кого они здесь встречали, — это изгнанники, покрытые шрамами от болезней или от столкновений с грайками. Они предпочитали провести остаток лет в каком-нибудь необитаемом месте, куда не заглядывают грайки. Один из таких кротов предостерег их относительно того места, к которому они приближались, и сказал его название.

— Это место называется Лэмбурн, но теперь там никого не осталось, оно станет безымянным, когда я умру, — сказал он. — Сам я не отсюда, но здесь самое подходящее место для крота, который многое выстрадал. Когда я пришел сюда в феврале, тут поблизости был. еще один. Ему нужно было общество, и он сказал мне, как называется это место и кое-что еще. Во всяком случае, если подняться по склону еще выше, там ледяной холод и полно Камней, — кажется, они наблюдают за кротом, когда тот проходит мимо.

— Откуда ты знаешь, если никогда там не бывал? — спросила Мистл.

— Поднимался туда в июне, когда зажглась Звезда, — ответил он. — Потом меня покинуло мужество, и я поспешил вернуться вниз. Вы меня больше не заставите туда подняться. Если бы вы прислушались к моему совету — но вы этого не сделаете,— вы бы обошли Лэмбурн с запада.

— Зачем? — поинтересовался Каддесдон.

— Потому что иначе вы наткнетесь прямо на Семь Холмов, а уж в этом месте совсем нечисто.

— Гм! — буркнула Мистл.

— Вот тебе и «гм», юная кротиха, все вы думаете, что самые умные, но сами увидите, если не послушаетесь меня.

— А тот крот, что жил здесь, когда ты пришел, — где он теперь?

— Не крот, а кротиха. Пропала,— мрачно сказал крот. — Пропала среди этих Камней, где что-то нечисто. И неудивительно, что пропала. Если вы вернетесь оттуда, пожалуйста, загляните ко мне и расскажите, что видели.

В его голосе слышалась тоска, и Мистл спросила:

— Почему ты боишься Камней? Они не причиняют кротам зла.

— Крот теряется среди них, вот почему! Я боюсь их больше, чем гвардейцев или грайков. Нет, если мне нужно иметь дело с подобными вещами, уж лучше я помолюсь Слову.

— Мы помолимся за тебя перед Камнями,— тихо пообещала Мистл, глядя ему прямо в глаза.

Он опустил глаза, понурившись, и когти его стали скрести землю. У него за спиной вдали простирались Лэмбурнские Холмы, и он выглядел очень одиноким и заброшенным.

— Обещаешь, да? — спросил крот, пытаясь обратить все в шутку.

Но Мистл была серьезна.

— Да, — ответила она.