На исходе последнего часа

– Слышал ведь небось, что Президент недавно своих хлопцев почти всех сдал, – говорил Грязнов, не обращая внимания на то, что Турецкий смотрит в пустоту и шевелит губами. – Я же с ними, с главными ребятами то есть, общнулся в Атланте – в одной гостинице несколько дней жили.

«Нет– нет, не так уж мало я знаю. Я знаю, что человек этот беспощадный, сверхамбициозный, неглупый, кажется, даже сентиментальный…»

– Славка, родимый, не помнишь, куда подевались дети Полякова? – вдруг встрепенулся он.

Через час они уже ждали звонка медународной.

– Ты уверен? – снова приставал Грязнов. – А если этот Менжега пацана где-нибудь в отвлеченном местечке пытал?

– Не поверю! Принц должен был видеть! Он любит такие зрелища. Он еще и сказал что-то пацану, – упрямо твердил Турецкий. – Что-то злое и мстительное.

Грязнов уставился на друга. Он знал такие моменты в следствии. Когда следователь или сыщик сживается со своим неизвестным противником настолько, что даже его мыслями мыслить хочет. Чаще всего оказывается – полная ерунда. Но иногда…

Поляковых-младших нашли через Европол (новая организация европейской полиции). Для них эта работенка оказалась довольно простым делом. Там ребята свое дело туго знали. В гаагской штаб-квартире Европола были получены подробные сведения о преступниках и их родственниках. Вся эта конфиденциальная информация хранится в неиссякаемой компьютерной памяти Европола. Через двадцать минут уже был известен и городок в Швейцарии, и клиника, и даже номер телефона.

Остальное время ждали, пока наша телефонистка соединит.

«Нет, Слава прав, это дорога в никуда, – мысленно соглашался с другом Турецкий. – Но чем черт не шутит».

Когда телефон зазвонил, оба даже вздрогнули.

– А как ты ему скажешь? – в самый последний момент задал самый главный вопрос Грязнов.

– Не знаю, – буркнул Турецкий.

«А сказать придется, – подумал он почти панически. – Сказать надо».

– Алло, Степан Поляков?

– Да… – В голосе растерянность. – А кто спрашивает?

– Это знакомый вашего отца. Турецкий моя фамилия.

– Что-то случилось? Какой Турецкий? Как вы меня нашли?… – заторопился с вопросами голос. Что-то почувствовал.

– Я следователь…

Турецкий помолчал, давая голосу минутку передышки.

– Где отец? – тихо спросил голос.

«Как будто из соседней комнаты говорит, – подумал Турецкий. – Нет, из соседней так хорошо слышно не было бы…»

– Вы нам поможете, Степан? – вопросом ответил Турецкий. – Вас ведь похитили из больницы и пытали?

– Я не смогу вам помочь – это навредит отцу, – с надеждой сказал голос.

– Ваш отец погиб, – выговорил Турецкий ровно. – Мне очень жаль.

«Только бы не бросил трубку! Только бы не бросил…»

Через минуту ответил другой голос. Это был брат Степана.

– Что вас интересует?

«Оказывается, у Поляка два сына, – удивился Турецкий. – Что ж он, дурак, хлопцев родил, а как им без него жить теперь?»

– Мне надо знать, куда возили Степана, когда выкрали из больницы.

Там помолчали. Снова голос Степана:

– Я не помню. Меня вырубили. Но, кажется, какой-то подвал там был.

– Кто вас пытал? Менжега, то есть старик?

– Нет, старик не пытал. Там здоровила такой был с железным зубом и…

– И?

– Парень со мной учился во ВГИКе, мне кажется, там был его отец…

– Учился?

– Он умер от наркотиков…

…На Николину гору выехали уже часов в пять утра. И это еще хорошо, что в пять. Запросто могли и до следующего вечера прокопаться. Пока нашли вгиковскую секретаршу, пока разбудили ее и притащили в институт, пока она сонно копалась в личных делах студентов, пока нашла папку студента Максима Эдуардовича Кторова, проживающего по адресу: проспект Вернадского, дом двадцать три, квартира четыреста восемьдесят два, пока организовывали понятых и обыскивали пустую квартиру, пока опросили всех соседей и кто-то из них – тоже сонный и испуганный – не припомнил, что сосед как-то любезно подвозил его по дороге на дачу. А дача, кажется, была на Николиной горе.

Это, конечно, была слабая ниточка. Но Турецкий вдруг вцепился в нее бульдожьей хваткой.

Завертелась карусель. Подключили муровских оперативников, спецназ…

– Саш, ты не порешь горячку? – осторожно спросил Грязнов.

– Порю, – согласился Турецкий.

– Он мог за это время сотню дач сменить.

– Мог. Но не сменил. Он должен жить там. У него должно быть все по высшему классу! Понимаешь, он человек с газовым баллоном.

– Чего? – не понял Грязнов.

– Не важно, то есть его когда-то надули, так он теперь весь газопровод иметь будет. Он вон войско себе завел. Он войну ведет. И что, ты считаешь, жить будет в каком-нибудь Бибиреве? Он будет жить в правительственной даче с линией метро.

Выпалив эту фантазию, Турецкий резко оборвал сам себя. Выпучил глаза, словно вдруг привидение увидел.

– Славутич, можешь узнать, к каким дачам на Николиной горе правительственные ветки подведены?

– Саша, натурально, я тебя уважаю. Но ты больно доверяешь своим фантазиям, – отодвинулся от друга Грязнов.

– Я не фантазирую. Я знаю.

Грязнов опять увидел, что Турецкий как бы не в себе, как бы на его месте сидит какой-то другой человек. Наверное, Принц-Акпер-Владимиров-Кторов#.