На испытаниях

- И чего хвастаешься? - сказал Теткин. - Ничего красивого в тебе нет! И за что только тебя женщины любят?

- Тебя они, кажется, тоже не обижают.

Лида Ромнич в каких-то выцветших трусиках, с узкими лямками лифчика на худой разноцветной спине молча встала и пошла в воду. Войдя по пояс, она бросилась и поплыла. "Да она - разрядный пловец", - сразу отметил Скворцов. Лида шла кролем с той непостижимой мягкостью слитных движений, которая делает человека в воде похожим на рыбу, на выдру, на дельфина. Скворцов тоже кинулся в воду и, подстроившись, поплыл рядом с ней. Лида высунула голову, гладко облипшую мокрыми волосами. Чужое, озорное лицо казалось лилово-коричневым.

- Давайте на ту сторону, - предложил Скворцов. - Не боитесь?

Вместо ответа она нырнула, он - за ней, не успев толком набрать воздуха. Под водой было светло и слабо солнечно. В метре-полутора от себя сквозь пронизанную солнцем воду он увидел длинные, мягко колеблющиеся ноги и плоско очерченный живот; плывущая фигура уходила вглубь, в полупрозрачную зеленоватую муть. Небольшая рыбка, юрко махнув хвостом, сиганула мимо его лица; от нее бисером бежали вверх блестящие пузырьки. Скворцову не хватило дыхания, он вынырнул. Огляделся - Лиды не было видно. Только он начал беспокоиться и собрался опять нырнуть, как небольшая темная голова появилась поодаль, ниже по течению, обернулась, открыла рот с целым парадом белых зубов, крикнула: "Догоняйте!" - и бросилась поперек реки. Снова мягкой мельничкой завращались согнутые руки. "Отлично плывет, - подумал Скворцов, - а все равно мне ничего не стоит ее догнать, ведь я мужчина, царь природы". Он поднажал, с наслаждением вложил силу и пошел быстро, резво, с хорошим наплывом. Догнал, конечно, и перегнал, потом сбавил скорость и поравнялся. Он перешел с кроля на брасс - и она тоже, легко, естественно, словно перетекла из стиля в стиль. Теперь они шли рядом, не торопясь, отчетливо выделывая каждое движение.

- Отлично плывете.

- Спасибо.

- Второй разряд?

- Когда-то был первый.

- А теперь?

- Некогда. Сын.

- А жаль.

- Не только этого жаль.

Они говорили урывками, в те короткие секунды, когда поднимали голову, чтобы забрать воду. Толчок, скольжение, руки в стороны, рот на поверхность, слово. И опять: толчок, скольжение... Разговор в ритме брасса:

- Как сносит.

- Надо брать выше.

- Куда?

- На ту иву.

- Ладно.

"Вот как говорим, вот как плывем, - думал Скворцов. - Толчок, скольжение, слово. С этой женщиной можно плыть. Она молодец". Он плыл и наслаждался. Кругом был солнечный свет, прямой и отраженный, не поймешь, где небо и где вода.

С берега было видно, как две головы, согласованно поднимаясь и опускаясь, шли наперерез реки. Каждую голову сопровождал стройный треугольник.

- Вот пловцы! - сказал Манин. - Что значит тренировка.

- А то! - отозвался Теткин. - Пашка Скворцов у нас первый чемпион, да и она ему под пару.

- Смотрите, ребята, кто сюда идет! - крикнула Томка.

По тропинке к берегу шел генерал Сиверс в сугубо гражданском виде: затрапезные брючки, резиновые тапочки, серая рубашка с закатанными рукавами. Теткин вскочил, вытянулся по-военному:

- Здравия желаем, товарищ генерал.

За ним поднялся Манин. Генерал Сиверс снисходительно махнул рукой:

- О, прошу вас, не надо почестей.

Он сел на песок, снял тапки, вытряхнул их и, не торопясь, надел снова.

- Сегодня очень жарко, - завел разговор Ваня Манин.

- Хорошо, тепло, - сказал Сиверс.

- Нечего сказать, тепло! - захохотал Теткин. - Сорок два градуса, тепло!

Он один чувствовал себя с генералом непринужденно. Остальные поеживались. Сиверс уютно устроился на песке, скрестив ноги по-восточному. На груди у него ярко малиновел обожженный треугольник; голые худые руки тоже были розовые. Он с видимым наслаждением подставил лицо солнцу.

- Хорошо, тепло.

- Сгорите, товарищ генерал, - не унимался Теткин.

- Будьте покойны. Мой девиз, как у страхового общества "Саламандра".

- Какая саламандра?

- Теткин, вы еще молоды и вам простительно этого не знать. При проклятом царском режиме страхованием от огня занималось общество "Саламандра". На дверях у застрахованных прибивались бляхи с изображением саламандры и девизом: "Горю и не сгораю". Одно из моих самых ярких детских воспоминаний. Кто знает? Может быть, если бы не эти бляхи, вся моя судьба была бы иной.

- А именно? - спросил Теткин.

- Горел бы и сгорел в конце концов.

- Саламандры, это у Чапека, я читала, - попробовала вмешаться Томка.

- Не перебивай, - остановила ее Лора.

- Да я уже кончил, - сказал Сиверс.

Разговор как-то не налаживался.

- Искупались бы, товарищ генерал, - посоветовал Теткин, потирая свой темно-коричневый кудрявый живот. - Право, не пожалеете.

- А что, теплая вода?

- Прямо горячая. В нашей столовой щи холоднее бывают.

- Сам не знаю, - задумчиво сказал Сиверс. - Нешто и в самом деле выкупаться?.. Нет, не буду.

- Жарко ведь, товарищ генерал.

- Пар костей не ломит.

- Искупайтесь, Александр Евгеньевич, - сердечно посоветовала Лора. После купания такое блаженство наступает, просто не передать.