На юг

Честно говоря, если бы меня спросили, что можно сделать, чтобы могло сойти вам с рук без наказания – убить десять человек или украсть десять лодок, то здравомыслящий человек того времени выбрал бы убийство людей. Ведь лодки стоят денег, не говоря о том, что они банально большие. А уход десяти маленьких экономических ячеек на тот свет мало кто заметит.

Ситуация накалилась в 1899 году, когда убили семилетнюю девочку. Её нашли изнасилованной, как ту проститутку. Тогда владелец газет Иммерман взорвал настоящую пороховую бочку, и на комиссара начали давить общественность и политики. Тот начал давить на председателя штаба Штайнера, конечно, без увеличения его финансовых возможностей для поиска убийцы. Штайнер, в свою очередь, начал давить на пухлого Отто, выдавливая из него кишки своими библейскими притчами.

Ночь под тусклой лампой сменила тон позднего обеда в столовой, но не было никакого просвещения в деле. Гендевальд уже был измотан опросом зевак со всего квартала, а пальцы Штайнера украсили малиновые мозоли от количества перелистанных страниц уголовного дела. Отто разложился на диване и приложил ко лбу слегка холодный графин с водой, чтобы испытать каплю облегчения от напряженной ситуации. Штайнер и не думал отдыхать и начал подкидывать дров в костер изнеможения пухлого Отто.

– Мы его обязательно поймаем, – сказал Штайнер своему подопечному.

– Это было бы хорошо, герр инспектор, но как? – ответил Отто, не убирая графин со лба.

– "Ибо плата за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем", – в рифму и поправив галстук, сказал инспектор.

– Вы опять цитируете Библию? Вы же знаете, что я еврей и не читал это, – ответил Отто.

– Еврейство не порок. Иисус тоже был евреем, но в первую очередь сыном Господа… хотя знаешь, Отто, мне кажется, я знаю, как мы поймаем этого подлеца, – сказал Конрад, прикрыв лицо руками, продумывая мелочи.

Отто присел и поставил графин на комод, стоящий рядом. Не прерывая мысли Конрада, он держал паузу и молчание, чтобы выслушать его.

– Твоя искалеченная вера мне кое-что подсказала, но мы воспользуемся моей верой. Мы, как Господь Бог, принесем в жертву сына Господнего Иисуса Христа, не в спасение от греха, а как наживку.

– Что вы имеете в виду… – ответил Отто, уже поняв, к чему ведет мотив инспектора Штайнера.

– Мы используем парня или девушку как наживку, – сказал Штайнер, хлопнув ладонью по дубовому столу.

Утром, после выпитой на ночь бутылки крепкого трёхлетнего рома, Отто выкатился из дома, забыв свой галстук. По дороге в офис инспектора он позавтракал в закусочной на Бэйкерштрассе и, как всегда, превысил суточную норму калорий. Ветер дул прямо в лицо Отто, и его большие небритые щеки надувались ещё больше, а пуговицы на пальто, не сходящиеся, извивались по ветру, как у героя из комиксов. Только без суперспособностей, а с диабетом, хроническим перееданием и проблемами с алкоголем на ночь. Отто Гендевальд много курил, и сегодня был один из тех дней, когда он курил особенно много. Пачки сигарет на день оперативной работы ему показалось мало, и он купил ещё две про запас. Поджигая сигарету утром, Отто чувствовал неописуемое чувство эйфории, напоминающее ему его самую первую сигарету, выкуренную в школе. Лёгкий дурман, окутывающий лёгкие и кружащий голову, немного расслаблял притупленные чувства после ночной смены в участке. Но если у первой сигареты было оправдание, то в чём смысл двух выкуренных пачек в сутки?

Когда Отто закончил академию полиции с отличием и был лучшим выпускником на факультете, он был совсем не тем, кого мы знаем сейчас. Он был подтянутым и стройным парнем с очень острым и логически верным умом. Логические полицейские задачи на лекциях криминологии возбуждали чувство справедливости и наказания преступников в отдалённых глубинах души Отто. Когда Отто дали первое дело в 1895 году, ему было немного за 22, совсем молодой парень со знаком отличия из академии. Дело было под стать его уму и сноровке, но опыта было слишком мало… Ах, опыт, да, конечно, он имеет значение. Полицейскому дали дело мясника Дойла, рекетира, по локоть измазанного в крови. Днём он работал мясником на забое скота у тёти Кондебульд, а вечерами грабил лавочников. Кличка мясник появилась из-за одного лавочника, который не хотел расставаться со своими кровными, и был пущен, по слухам, мясником на убой как скот. Отто Гендевальд долго собирал показания свидетелей и косвенные улики, и вместо того чтобы доложить начальству, не выдержал и не соблюл устав, заявившись пьяным к Дойлу с папкой улик. Дойл, отсидевший два срока в Зибецгруфе на севере, вблизи Дании, так просто не собирался идти с повинной и, выхватив пистолет, прострелил живот юному полицейскому, убежав как цыганский табор летом. Отто пережил это ранение. С тех пор из-за раны и проблем с кишечником он заметно набрал в весе и сменил гардероб на более тихий и прищемлённый. Значок отличия полицейской академии он больше никогда не крепил на свою грудь.