На юг, к Земле Франца-Иосифа!

(Вечером). Вчера только записал в дневник благое намерение двигаться быстрее, как сегодня уже убедился, что решить легче, чем осуществить. Дорога отвратительная, с глубоким снегом, под которым много воды. Полыньи все время преграждают нам путь. Одну обошли, а другую не могли обойти; уйдя далеко в сторону и поминутно проваливаясь, переправились через нее. Спустить каяк невозможно, так как полынья заполнена мелкобитым льдом. У третьей полыньи поискали переправы, но нигде не найдя ее, решили ночевать. Прошли сегодня на S не более 3–4 верст, хотя ходили целый день без толку. Ветер с утра NW, балла 4–5. Весь день туман и тот матовый свет, от которого так сильно болят глаза. Болят они у меня до того, что сейчас эту тетрадь вижу я, как сквозь кисею, и горячие слезы текут по моим щекам. Иногда приходится прерывать свое занятие и залезать с головой в малицу. Там, в совершенной темноте, мало-помалу, боль затихает и можно открыть глаза. Но пелена перед глазами не исчезала весь день. После 4 часов дня ветер перешел в NO четверть, полыньи начало разводить, и прибавилось над горизонтом черноты. Сейчас полночь. Полынью, у которой мы стоим, развело широко, может быть, удастся через нее переплыть. Пробовали сегодня достать дно, но по-прежнему безуспешно. Линь сильно показывает на N, уйдя под кромку льда. Опять появились чайки, утром видели двух нырков, а вечером в полынье «выставал» тюлень. Но ни первая, ни вторые, ни третий не попали нам на ужин, хотя я решил теперь не брезговать даже чайками. Луняев, проходя около полыньи, видел маленькую рыбку, которая плыла почти по самой поверхности воды. Рыбка была похожа на маленькую сельдь.

Завтра Троица. Как хорошо будет в этот день «там», на земле, где-нибудь на юге, и как плохо здесь, на плавучем льду, сплошь изрезанном полыньями и торосами под 82°2’ широты.

Воскресенье, 25 мая

Обхода нет. Приходится так или иначе переправляться. Впереди, в расстоянии около версты, опять неминуемая переправа на каяках, с этой долгой выгрузкой и погрузкой всего нашего имущества.

(Вечером). Сегодня, действительно, праздник Троицы даже для нас, «плавающих и путешествующих».

Продвинулись мы сегодня на S не больше трех верст, причем два раза плыли на каяках и раз шли по довольно сносной дороге. Когда кончилась вторая полынья, я, пользуясь случаем, вылез на лед взять полуденную высоту солнца. После недолгого вычисления я получил широту 82°21’. Я даже не поверил своим вычислениям, но, проверив, убедился, что все правильно. Великолепно! Так как со мною вместе подошел еще только один каяк, то мы стали поджидать отставших, чтобы вместе двигаться далее, благо впереди виднелась поляна. Вскоре подошел еще каяк, и я порадовал прибывших хорошей широтой. В ответ и они поздравили меня с праздником, объявив, что дорогой убили медведя. Это ли не праздник для нас! Последнего медведя мы ели на судне в прошлом году, кажется, в сентябре месяце, и с тех пор только мечтали об этой дичине. И вдруг, когда у нас так мало осталось провизии и мы сжигаем на топливо все, вплоть до запасных весел и последней пары белья, правда, полного паразитами, вдруг в такой критический момент судьба послала нам пудов до десяти великолепного мяса, которое Свердруп, капитан «Фрама», называет «царским блюдом». Предусмотрительная судьба вместе с мясом послала и топливо, так как медведь очень жирный. И не странно ли, что этот неожиданный, дорогой подарок послан нам именно тогда, когда мы нуждались в нем, и именно в праздник Троицы? Не желает ли провидение подкрепить нас, маловерных и слабых? Не могу описать, какой подъем духа вызвал у нас этот подарок. Я даже никогда не ожидал, чтобы мы могли так радоваться, так ликовать. На трех каяках отправились мы за добычей, в то время как другие ставили палатку, разводили огонь и кипятили воду.

Медведя мы нашли на том месте, где я час тому назад высадил на льдину Регальда, найдя, что три человека, при имеющемся грузе, для моего маленького каяка слишком много. Оставляя Регальда ожидать следующего, менее обремененного каяка, я оставил ему свою винтовку и четыре патрона. Когда подошедший каяк брал Регальда, к ним на расстоянии почти десяти шагов неожиданно подошел медведь, который и был убит Конрадом. Мы сняли великолепную шкуру вместе с салом на топливо (двухсотрублевая шкура должна была идти на топливо ради спасения наших собственных шкур), мясо же разделали так тщательно, как самые лучшие мясники. Даже кровь собрали в чашки. Вечером мы ели мясо и в жареном, и в сыром, и в вареном виде. Сырая печень с солью, право, очень вкусная вещь. Вот это праздник!

Но ветер все же меняется: он еще не выбрал направления и дует то от S, то от SW, то от WSW. Погода прояснилась. Светит солнце и бело, бело кругом. Сильно болят глаза.

Понедельник, 26 мая

Стоим на старом месте и стараемся заготовить впрок все имеющееся у нас медвежье мясо, следовательно, стоим не напрасно. Варим, жарим целый день, топим жир, а я делаю опыт сушить на ветру мясо. Четыре человека ушли искать дорогу.