На южном берегу

— Я живу в Киеве. Там и родился. Меня Микола Андриевич на улице нашел. Он меня так и кличет — «найденыш». Потому что шел я на пляж. Как раз экзамены кончились. А тут подходит какой-то человек и спрашивает: «Парень, ты не хочешь в кино сниматься?» Я думал, он шутит, ан вот что вышло.

Я Виталию сразу все рассказал. И даже о тебе, и как меня домой не пускали. Почему-то мне захотелось рассказать ему все. Как-то легче стало, когда он со мной поговорил. Я знаю, ты меня ругаешь сейчас, но я пишу тебе, как и обещал, всё, как оно есть на самом деле, как мы и договаривались, ничего не приукрашивая.

А Виталий говорит:

— Знаешь, у тебя — классический восточный тип лица. Ты еще похож на араба. Может, у тебя кто-то из далеких предков был бедуином, — и подмигнул мне.

Я сразу повеселел и рассказал, как в Киеве на улице ко мне подошли когда-то два араба и что-то говорили по-своему, а я отвечал, что ничего не понимаю. А они все удивлялись — действительно ли я не араб?

Вот так оно все. Сейчас половина одиннадцатого. Я сижу в гостинице. В комнате никого нет. А я решил не ходить сегодня на танцы, а писать письма. Потому что все наши ходят на танцы в Рабочий уголок, в лагерь Львовского политехнического института. Я там за эти десять дней уже раз пять был. Но страшно далеко идти обратно. Почти час. И потому теперь многие ходят на танцы в город. А сначала все — только туда.

Мы еще в первый день познакомились с девчатами из этого лагеря. Ну, такие все из себя студентки. Закончили первый курс. Из Львова. А Роберто просто не отходит от одной там, Леси.

Я уж и не помню, писал об этом или нет, но он просто умирает. И все знают и посмеиваются, а он девает вид, что не понимает, над чем. И как-то от него сразу отстают. Вот это характер.

Только с Виталием они о чем-то подолгу разговаривают. И с танцев всегда возвращаются вдвоем. Я как-то пошел с ними и все время чувствовал, что лишний, потому что они как будто чего-то при мне недоговаривали. Но все равно они относятся ко мне хорошо, и это приятно. Вообще ко мне все относятся приязненно. И костюмерша, и гримерша, и режиссеры, и ребята. Только иногда раздражает, что принимают меня за маленького. Вот Роберто так не воспринимает никто. А он ненамного и старше.

Ага, у нас в группе неожиданно появился еще один парень. Это приятель тех девчат — Марты, Леси и Зорины. Учится с ними. Он только что приехал в лагерь. Всего три дня. Опоздал, потому что будто бы выступал на спортивных соревнованиях. Зовут его Юрко. Такой беленький, крепенький. Глаза у него небольшие и какие-то очень лукавые, и когда он смеется, то они у него совсем превращаются в щелочки, и улыбка у него какая-то хитроватая, но очень симпатичная.

Я даю такое описание, потому что как раз за эту улыбку режиссер и взял его в группу. Они решили к нашей испанской группе присоединить еще советского танкиста. Ну, по сценарию он потом уже попадает к нам. И Каминский говорил, что ему нужен типаж, белокурый, для контраста, и такой, чтобы вызывал симпатию, ну и все такое прочее. Мы все, компанией отправились в этот Львовский политехник на танцы и подошли к нашим знакомым девчатам. Там нас уже все знают, они считаются наши знакомые, потому что Роберто всегда возле них вертится и Виталий часто с ним, да и я до кучи, ну и все такое.

А Юрко дружит с Зориной, одной из этих девушек.

Ну, мы подходим, а он с ними стоит, и все они чего-то хохочут. Радостные, в общем. Девчата говорили нам, что он приедет, и мы сразу догадались, что это и есть Зорькин приятель. Познакомили нас, и он оказался очень веселым парнем, очень остроумным, столько всяких шуток знает, анекдотов и прочего.

И с Роберто они мгновенно нашли общий язык, и с Виталием запросто. Через час мы уже болтали как старые знакомые. Я даже подумал, как легко живется людям, которые так сразу могут находить с другими общий язык.

А позже подошли наши режиссеры, и их тоже познакомили с Юрком. Он представился, но особого уважения или интереса к пришедшим не проявил и трепался дальше.

Каминский начал с ним о чем-то спорить, но просто не мог его переговорить, потому что Юрко все смехом, смехом. Все хохочут, и Каминский махнул рукой. Потом они с Соломко ушли, а под конец танцев Каминский говорит:

— Хочешь, Юрко, у нас сниматься?

— Не знаю. Не пробовал. Может, и хочу, — говорит Юрко.

— Ну так что, попробуем?

— А почему бы и нет?

Сделали пробу. Лицо фотогеничное. И все. Он уже у нас в группе.

Быстро перезнакомился с кубинцами, лучший их друг. И ко мне он по-доброму, и ко всем. Такой парень! А режиссер этот, Каминский, просто от него в восторге. И даже придумал для него дополнительный эпизод.

Ну вот, наверное, и все события.