На южном фронте без перемен

Как оказалось, вторая половина нашего батальона находилась на юге — в сторону гор. И когда артбатарея вела обстрел «зеленки», то снаряды перелетали расположение этой самой второй половины. Сегодня ночью один залп это расположение и накрыл. Ну, конечно, это ошибка или того, кто рассчитывал установки, или того, кто их вводил. Заправлял на батарее в этот момент Вовка. Ему и ответ держать. Приходил утром Дьяков, изъял всю документацию по стрельбе. Будет сверять записи у Вовки и сержантов, и перепроверять расчеты. Если у Вовки все будет правильно, то это ему очень сильно поможет. А если нет… Сам Дьяков пообещал трибунал.

— А что там случилось… Ну там, куда попали? — перебил я Серегу, не дав ему договорить.

— Да в общем-то, ничего. Только один снаряд попал в машину техпомощи, а там срочник спал. Только ботинок от него и нашли.

Я удивился:

— Это что же они такое в этой машине хранили, что так рвануло?

Серега засмеялся:

— Да пошутил я. Убило его просто.

Ну да, ну да! Можно и посмеяться. Это ведь не тебя убило, и не ты под следствием. Впрочем, я тоже не ужасался. Но Вовку надо было подбодрить. Я просидел с ними почти до самого вечера. Даже не ходил на обед. Попросил Серегу только принести что-нибудь пожевать. Он принес черного хлеба и сырого лука.

— Обед, как у Буратино, — пошутил я. Вовка же вообще ни к чему не притронулся. Наверное, все представлял себе, как ему будет в тюрьме житься.

Внезапно в палатку зашел Бандера.

— Вот ты где! — сказал он. — Все, давай наводи у себя порядок. Завтра мы выступаем на Аллерой… Давай, давай! Быстрее!

Глава 10

Моя «шишига» колыхалась вслед за последним БМП Бандеры.

Наших, которых недавно так «удачно» обстреляли, мы объехали, так что встретиться ни с Найдановым, ни с Молчановым мне не удалось. Но, как сказал Степан, они двинулись еще раньше нас.

Дорога шла в гору. Она была довольно узкой, заметно приподнятой, а понизу шел густой лес. Все это место мне как-то сильно не нравилось, и я, на всякий случай, снял автомат с предохранителя, передернул затвор, а своим бойцам в кузове крикнул, чтобы они держались настороже. Не знаю, обратили ли они на мои слова какое-нибудь внимание. Этого мне не было видно.

Тех двоих, которые выросли словно из-под земли, я запомнил намертво. Хотя они и не были рядом со мной, мне казалось, что я вижу каждую их черточку.

Они явно сидели в яме, вырытой под дорогой, так что нам не было их видно, а потому появились совсем внезапно. Почему они выбрали именно этот момент, я не знаю. Да и гадать об этом было бессмысленно.

Один был в папахе, второй — вообще без головного убора. Только зеленая повязка украшала его лысую голову. Один был в камуфляжном бушлате, второй — в черной кожаной куртке. У одного на ногах были черные резиновые сапоги с меховой оторочкой, у второго — берцы. Один держал на плече гранатомет, а второй целился в нас из ручного пулемета.

Мне казалось, что черное жало гранаты смотрит прямо на меня. Но за те доли секунды, за которые все это происходило, я не успел даже испугаться. Я только подумал: «Боже! Как глупо! Но почему именно я!?».

В следующие доли секунды я заметил, как наш, чумазый с ног до головы, боец с РПК, лежавший на броне БПМ, двигавшегося перед нами, дал очередь.

И те двое с дороги исчезли. Мы все остановились. Я выскочил из кабины, и сломя голову, чуть не потеряв с головы шапку, гигантскими прыжками кинулся за ними. Мой палец лежал на спусковом крючке, и я собирался пустить его в ход, как только увижу, в кого можно стрелять. Однако меня, конечно же, опередили. Бойцы из пехоты уже спускались с дороги к лесу; кто-то дал длинную очередь по опушке; туда же дали очередь сразу два БМП, и пока я добрался до цели, у тел дудаевцев собралась приличная толпа.

Растолкав всех, к чехам пробрались Степан и наш батальонный медик Гаджи.

Он приложил пальцы к шее, посмотрел им в глаза, и поднялся:

— Готовы!

Все как-то отступили на шаг. А Степан, наоборот, подошел, и начал ощупывать карманы.

— Вот блин! — услышал я за спиной. — Васильев — это же чухан полный. А смотри ты! Двух чехов с ходу завалил! Ты прикинь! Нормальные пацаны еще не одного, а этот — двух сразу… Нет справедливости на свете.

Бандера что-то нашел и позвал меня. Я приблизился, и взял из его рук фотографию. Это была обычная, черно-белая, даже не цветная, фотография. Какой-то бородатый мужик, женщина в черном платке, дети. Я перевел взгляд с фотографии на мертвецов.

А-а… Вот он, тот самый боевик. В резиновых сапогах. Носил у груди фотографию с женой и детьми. Охренеть, как сентиментально! Я сейчас заплачу!… Сидел бы дома, был бы живым и невредимым.

— Больше ничего? — спросил у Бандеры наш медик.

— Ничего, пусто, — ответил тот, и пнул одно из тел ногой. — Что делать-то теперь с ними?

— Да тут бросить, — сказал я. — Кому надо, придут и заберут. Что мы их, с собой будем что ли возить? Ты «Уикэнд у Берни» смотрел?

— Смотрел, — засмеялся Степан. — Все, по машинам! Только оружие надо забрать.

Он отдал своим бойцам гранатомет и пулемет, и театрально откланялся.

Я вернулся к себе в кабину. Мы тут же тронулись.