На излете

Проезжая мимо Кулеврины Авдеевны, Тит отвернулся. Невмоготу было глядеть на ее ядреное бронзовое тело, недавно еще родное и манящее, а сейчас, после того как познал прапорщик Захаров французскую ласку тростиночки Жизельки, опостылевшее.

Кулеврина, закусив до крови фитиль, промолчала.

Уйдешь, я умру.

«Гордая», – со странным, сладко-горчащим чувством подумал Тит.

Уйдешь, я умру.

А Сашка – сметанная голова, очи синие, каких у солдат не бывает, вдруг звонким и веселым голосом завел:

Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши жены?

Батарея, затопав сапожищами сильней прежнего, подхватила:

Наши жены – пушки заряжены,
Вот где наши жены!
Наши жены – пушки заряжены,
Вот где наши жены!..
Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши сестры?
Наши сестры – пики, сабли востры,
Вот где наши сестры!
Наши сестры – пики, сабли остры,
Вот где наши сестры!..

Тит дождался любимого: «Наши деды – славные победы!» – молодецки гикнул и пришпорил жеребца.

Уйдешь, я…