На изломе

– Саня, – спросил Быстров, – а из него только техник может стрелять? Или ты тоже можешь?

– Если отключить ракеты, могу. – Иванов решил продемонстрировать это наглядно. Он снова включил пулемет и переставил переключатель стрельбы «летчик-борттехник» в положение «летчик». Теперь нужна была только цель. Лес остался позади, а впереди не просматривалось ничего, заслуживающего внимания. Вдруг Ващенка стал жестами показывать вправо. Иванов довернул вертолет и километрах в четырех увидел развалины небольшой то ли фермы, то ли кошары, а рядом бегущую к ней стаю собак. Иванов выбрал собак, хотя понимал, что в движущуюся мишень попасть сложнее. Опустив сетку на командирском прицеле, он подвел вертолет ближе и перевел его в пологое планирование по направлению к ферме. Собаки не обращали внимания на вертолет и не меняли направление движения. Иванов навел сетку прицела на центр стаи и нажал на кнопку стрельбы. Через прицел он видел, как длинная дорожка очереди стала ложиться метрах в пятидесяти и чуть левее цели. Он легко придавил правую педаль, нос вертолета плавно переместился вправо, и плотная очередь прошла по бегущей стае. Уцелевшие собаки кинулись врассыпную, но половина осталась на месте. Пролетая над ними, Иванов посмотрел вниз: несколько собак лежали без движения, одна билась в конвульсиях, другая пыталась подняться, а вокруг них валялись окровавленные куски и ошметки.

– Нехило! – с восхищением оценил работу пулемета Быстров. – Страшное оружие.

Потом добавил:

– Но в людей стрелять легче: всегда есть, за что.

Иванов ничего не ответил. Бесцельная собачья смерть напомнила ему картину, виденную в морге: изувеченные человеческие тела, куски тел. Смерть – она одинакова для всех: и для людей, и для собак. В тот момент Иванов не испытывал никаких эмоций. Это уже позже он дал себе слово: никогда больше не убивать животных. Они лучше людей.

Первым пунктом посадки была база дислокации одной из мотострелковых частей. Спецназовцы, оставив своего четвертого и лишнее оружие на вертолете, пошли в штаб части. Знаков различия на камуфляже они не носили, поэтому оставалось только догадываться, какие звания имели подчиненные Быстрова.

Экипаж сидел в тени вертолета, когда к ним подошел спецназовец, про которого Иванов при первой встрече подумал, что он – профессиональный убийца. Спецназовец миролюбиво предложил:

– Закурим, что ли?

Весь экипаж состоял из некурящих, но разговор надо было поддержать, поэтому Иванов сказал:

– Мы не курим, но ты присаживайся и закуривай. Только вертолет не спали.

– Ясненько, – спецназовец сел на траву возле Иванова. Закурил, потом спросил: – Кого вы там «чесали» пулеметом?

– Собак гоняли, – безразлично ответил Иванов.

– Собак? – переспросил спецназовец. – А они за кого: за Дудаева или за Ельцина?

Иванов промолчал. Ему стало жаль невинных животных.

– А ты за кого? – вместо командира вступил в разговор Ващенка.

Спецназовец нехорошо посмотрел на него и ответил:

– Я – не собака. В этой драчке я сам за себя.

– Такого не бывает! – не уступал Ващенка.

Чтобы сменить тему разговора, Иванов предложил:

– Может, познакомимся? Тебя как зовут?

– Сергеем, – ответил спецназовец.

Весь экипаж тоже представился по именам.

– Этой штукой управлять сложно? – Сергей показал на вертолет.

– Нет ничего сложного, – ответил Иванов. – Хочешь попробовать?

– А можно? – не поверил спецназовец.

– Как взлетим, сядешь в правое кресло и порулишь немного, – пообещал Иванов.

На некрасивом мужественном лице спецназовца появилась добрая улыбка.

– Я ведь любым танком могу управлять, любой машиной, даже катером, а вот вертолетом никогда не пробовал. Не сумею, наверно.

– Сумеешь. Да и я буду рядом, – обнадежил Иванов.

Немного помолчали. Потом Ващенка поинтересовался:

– Ты у них снайпер?

– В нашей группе – все снайперы, – неопределенно ответил Сергей.

– Ну а какая специальность у тебя?

Спецназовец посмотрел на Ващенку долгим взглядом, помолчал, потом ответил:

– Я – Фока – на все руки дока. Хочешь, могу чего взорвать, разминировать, «языка» взять, часового снять… А хотите, фокус покажу?

Спецназовец поднялся, достал висевший на поясе большой нож, похожий на средневековый пиратский тесак, подбросил его несколько раз то в правой, то в левой руке, и вдруг лезвие замелькало, как клинок меча в фильмах про ниндзя. Это был настоящий цирк: Сергей мягко передвигался в боевой стойке, непрерывно работая ножом, делая молниеносные выпады. Нож незаметно переходил из руки в руку, не останавливаясь ни на мгновение. Сергей наносил по невидимому противнику удары руками и ногами, поворачиваясь то на сто восемьдесят, то на триста шестьдесят градусов. Экипаж смотрел, раскрыв рты, на завораживающий танец смерти. Когда Сергей сел на землю, все смотрели на него с большим уважением.

– Вот это класс! – восхищенно произнес Ващенка.

– Я такого и в кино не видел, – поддержал Мельничук. – А кидать ножи умеешь?

– У вас есть какой-нибудь другой нож? – вместо ответа спросил Сергей.