На изломе

Я мельком, из разговоров охранников Кравчука понял, что они ищут или уже нашли справочник телефонов спецсвязи, да не простой – а закрытый, там, где указаны абоненты по особому списку – МВД, КГБ, Армия. Причем телефоны они диктовали по обычной междугородке, даже без защиты от прослушивания.

…

Звонка от маршала Шапошникова – президенты РСФСР и СССР не дождались – вместо этого он прибыл сам. Высокий, представительный, в красивой, голубой форме ВВС – сейчас он был бледным как полотно, и оба президента, и Горбачёв, и Ельцин поняли, что что-то произошло…

– Товарищ главнокомандующий вооруженными силами СССР – официально начал он, оставаясь у двери – информирую вас о том, что сегодня, в 18.30 в Киеве была отключена система автоматического боевого управления войсками. Таким образом, у Генерального штаба нет возможности контролировать Прикарпатский, Киевский и Одесский округа, связь потеряна.

– Ядерное оружие? – вырвалось у Ельцина

– Приказы в РВСН проходят по независимой сети. То же самое – с флотом, связь с ним не прерывалась. Группы уже вылетели в Киев для обнаружения и устранения причины сбоя. Но при этом – пока нет нашего контроля над тактическим ядерным оружием. Расположено оно в трех хранилищах, там триста пятьдесят шесть зарядов. Группы так же вылетели, я приказал установить физический контроль над хранилищами, то есть зайти на объекты и удерживать их любой ценой до восстановления контроля.

– Что подумает Буш… – раздосадовано сказал Горбачёв.

– Ты не думай о Буше – зло перебил Ельцин – ты лучше думай о том, что если ядерные заряды попадут к националистам! А что если они атомную электростанцию захватят или взорвут!? Второй Чернобыль будет, да на пол Европы…

– Надо звонить… – вырвалось у Горбачёва – найти командующих округами. Что, нельзя по телефону?

Шапошников отрицательно качнул головой.

– Извините, товарищ Верховный Главнокомандующий (Горбачёв в этот момент был меньше всего на него похож). Но войсками нельзя управлять по телефону. Ни один командующий округом не примет приказа по телефону, даже по закрытой линии. Есть утвержденная цепь прохождения и подтверждения…

– Ты мне зубы не заговаривай, Женя – зло и грубо сказал Ельцин – цепь у него, понимаешь. Кто за связь отвечает? Вот пусть он едет в Киев и там сидит как привязанный, приказы передает. Если не можете. Или сам поезжай! И там сиди!

– Слушаюсь… – Шапошников, пятясь, вышел за дверь. Ельцин снял трубку с одного из телефонов без номеронабирателя.

– Карпухина мне в Киеве найдите. Срочно…

Бросил трубку, посмотрел на Горбачёва весело и зло.

– Ну, что, Михаил Сергеевич. Вляпались, похоже. Узнают на Западе – хрен нам будет, а не кредиты. Хрен!

– Можно объяснить…

– Это ты Раисе Максимовне объясняй! А там никого твои объяснения. Узнают, что с ядерным оружием…

– Раису Максимовну не трогай! – вдруг так же грубо ответил Горбачёв

И на Ельцина это подействовало – больше не упомянул. Прозвонил телефон внутренней связи, Ельцин выслушал, буркнул – чаю. Положил трубку.

– Вот, уже Страусс бегает, нас ищет. Просится срочно на прием151.

Принесли чай. Ельцин с хрустом сломал в кулаке баранку, как бы невзначай заметил

– Тебе, Михаил Сергеевич, лучше сейчас в Кремле быть, того же Страусса успокаивать. Вызови Шеварднадзе152, соберите послов, начните разговор об отношении Запада к событиям в Киеве… пусть сделают заявление о неприемлемости… может, чьи горячие головы и остудит. А я тут…

Ельцин снова взялся за трубку

– Карпухина нашли. Ну, давайте, что вы тянете…

Горбачёв понял, что больше ему тут делать нечего – и пошел на выход, оставив недопитый чай и разломленное печение на блюдце…

Киев, Украина. 08 июня 1992 года

– Витя… Ситуация сам понимаешь, какая. Или грудь в крестах или голова в кустах.

– Я понимаю, Борис Николаевич.

– А раз понимаешь, то и действуй. Хохлы тянут время и будут тянуть, пока поздно не станет. А времени нет. Завтра тут второй Карабах будет, понимаш…

– Понимаю.

– Вот и действуй. На хохлов не оглядывайся, принимай решение сам и… с союзными силами, только осторожно. Ошибешься – я тебя не сдам, я не Миша. Помогу. Но если обгадишься… я тебе не прощу.

– Понял. Есть.

Из материалов аудиоконтроля КГБ УССР

Не доложено никому