На изломе чувств

Захожу в квартиру и иду в нашу комнату. Только никто меня не встречает, Марк что-то рисует в блокноте, не обращая на меня никакого внимания.

- А где Вера?

- Пошла в магазин за шоколадкой. У нас закончилась последняя.

- Тебе все шоколада мало? - пацан накуксился, но больше ничего не сказал.

Господи, так не должно быть, но меня бесит этот ребенок. Шоколадка у него закончилась, а то, что на улице задница творится это неважно, шоколада ведь хочется. Надеваю обратно куртку и выхожу из подъезда. Недолго думая, иду к ларьку, в котором Вера постоянно покупает этот дурацкий шоколад. Хоть по дороге ее встречу. Не дошел пару шагов до перекрестка, как заметил скопление людей. Какое-то гадкое предчувствие засело где-то внутри. Подхожу ближе, только из-за метели и столпившихся людей хрен что разберешь. Кто-то вызывает скорую, кто-то кричит.

- Что там случилось? - спрашиваю у впереди стоящей женщины.

- Да лихач какой-то двоих пешеходов сбил.

Не знаю, что творится в моей голове после этой фразы, я просто проталкиваюсь мимо людей и застываю. На заснеженной дороге лежит какой-то мужик и недалеко от него Вера. Становлюсь на колени и хватаю ледяную руку своей жены. Смотрю на ее бледное лицо с окровавленной головой и понимаю, что это конец.

- Ну как же так, Вера. Верочка...

- Мужчина отойдите, скорую уже вызвали, - тянет меня за рукав какая-то баба.

Какая к черту скорая, когда она уже мертвая лежит. Кто-то вокруг орет, шпана снует туда- сюда, а я все никак не могу осознать, что это не сон, это гребаная реальность, в которой Веры уже нет, это просто холодное окровавленное тело…

Глава 2

Сердце грохочет так, как будто сейчас выпрыгнет, а голову как будто трамваем переехало. То ли от бухла, то ли от недосыпа, сам уже ни черта не разбираю. Кто-то гладит меня по плечу, а мне это прикосновение, как солнце для вампира, кожу жжет, словно раскаленное железо. Знаю, что это не Вера. Скидываю руку и оборачиваюсь.

- Мишенька, пожалуйста, прекрати пить. Ну так же нельзя, ты же себя окончательно загубишь, - Мама... Все время забываю, что она рядом.

- Мам, я сейчас не готов к нормальному разговору, только к словам, которые тебе не понравятся, не нарывайся, пожалуйста. Я хочу побыть один.

- Миша! - хватает меня за руку. – Ты можешь и дальше пить, но что это изменит?! Веры нет, но жизнь-то продолжается, мальчика взяли из детдома, вот и неси теперь за него ответственность. Марк хороший мальчик, ты бы хоть ради него прекратил пить, какой ты ему пример подаешь? Разве Вере бы это понравилось?

- Ты хочешь правду, мама? Я ненавижу этого пацана, на дух не переношу. Я, когда его мельком вижу, хочу встать и придушить этого сукина сына! Это из-за него Вера умерла, шоколадки ему б*ядь захотелось! Сука, да если бы не он, мы бы сейчас в больницу на операцию ложились. Ненавижу его!

- Миша, так нельзя! Это случайность. Не в шоколадке же дело, а если бы Вера за чем-то другим вышла, ты бы тоже мальчика обвинил? Дело ведь не в этом, сыночек, ну пожалуйста, оглянись на все вокруг. Так случилось, этого уже не изменить. Пройдет время и уляжется все потихоньку. Марка вырастишь и женщину себе найдешь, ты еще совсем молодой, жизнь только начинается.

- Уезжай, мама, мне здесь нотации читать ни к чему. И пацана этого забери, пока не придушил к чертовой матери.

- Ты пожалеешь об этом, Миша.

- Обязательно.

Как только за матерью закрывается дверь, тут же тянусь трясущейся рукой к новой бутылке водки. Б*ядь, кому скажи, не поверят, рука трясется так, что не обхватить горлышко. Смеюсь в голос, то ли от бессилия, то ли что-то истерическое, хрен разберешь. Краем уха слышу, как мать возвращается и начинает собирать вещи, по всей видимости поганца Маркуши. Ну хоть одна хорошая новость за последнюю неделю- с глаз долой «сынулю».

***

В какой-то газете я читал, что печень болеть не может, там нет каких-то болевых рецепторов. Не знаю, что там есть, а чего нет, но очухался я от того, что мне реально хреново, так, как будто отбили правый бок. Встаю с грязной кровати, еле разлепляя глаза. Оглядываюсь вокруг и не могу поверить, что весь этот срач устроил я, а количество пустых бутылок привело меня в чувство. Бл*дь, Вере бы это не понравилось, она любила, чтобы все было чисто, даже в такой маленькой сраненькой комнате.

На часах шесть утра, дни напрочь попутались. Иду в ванную и кое-как принимаю душ. Морда опухшая, глаз мало-мало.

- Да, Верочка, сейчас и моих «красивых» глаз не видно, но обещаю, что брошу бухать. А еще, Верочка, похоже я ку-ку, если разговариваю сам с собой вслух или с тобой, хрен разберешь.