На качелях любви

Но именно сейчас мне хотелось приблизить исполнение желаний, назначить точный срок – день, время суток, месяц года. Чтобы была нулевая точка отсчета. Ноль, один, два, три – пуск! И новорожденная звезда взлетела! Только что родилась и тут же стремительно понеслась на орбиту – яркая и сверкающая, блестящая и видная. Любой заблудившийся в пути заметит небольшую точку на небосклоне и сначала не обратит на нее внимания, пойдет своим путем. Но она постепенно разрастается, ширится и вот уже полностью застилает собою весь горизонт. И теперь уже весь мир оставит свои суетные дела и уставится во все глаза на новый ориентир. Недавно моя знакомая ходила к гадалке, и та предложила ей посмотреть на свое будущее на блюдечке. Знакомая наотрез отказалась. И от блюдечка, и от нарисованного на нем будущего. Ей страшно стало. А вдруг там сплошная пустота? Я тоже не хочу узнавать свое будущее. Я его построю сама, как дом, укреплю, как крепость. Этакую твердыню. И примусь за дело прямо с утра. В понедельник. Первого марта. В первый день весны. Природа, в который уже раз, решила обновиться. И я вместе с ней начну новую жизнь, совсем новенькую, праздничную, а не отремонтированную или подлатанную. Люблю все новое. Лиха беда начало. И понеслось... Всю ночь мне грезились подиумы, постаменты, трибуны, «Кадиллаки», корзины с цветами и шикарные мужчины. Много-много мужчин. И все, как на подбор, шикарные – ни одного заурядного лица. Они толпились у подножия чего-то. Все с тонкими усиками, бледными лицами и в галстуках-бабочках, будто их специально подобрали один к одному и привели на показ. Я так и не уснула в эту злополучную ночь.

И вот настало первое марта. Обычный день, ничего выдающегося. Серое утро, даже солнца не видно. И весны не чувствуется. Придется жить как получится. Но душа требовала иного. И я включила ледяной душ. Начну звездную жизнь с закаливания, мне до чертиков надоели вечные простуды. Игольчатая вода обожгла кожу, и я покрылась гусиными пупырышками. Холодно, зато внутри все дрожит и вспыхивает разноцветными огнями. День начался почти с праздника. Вместо привычной каши съела яблоко. Из дома уходила налегке. Перед уходом огляделась. Все в порядке. Новая жизнь манила далекими кострами, но в привычный уют легко возвращаться даже из большого мира. На работе, увы, меня ждали документы, заурядная канцелярщина. Огромная кипа бумаг растрепанной грудой громоздилась на столе, пугая неразрешенностью людских проблем. Никакой новизны за высокой горой не предвиделось. Все шло, как обычно, как всегда, а как же с моим рывком в небо? Кажется, я подняла планку своих желаний на недосягаемую высоту.

– Тебя Соколов спрашивал, – бросила на ходу Динка, мотнув встрепанной гривкой волос.

Она, словно норовистая лошадка, прямо на ходу взбрыкивает. Вообще, у нашей Динки странные привычки. И сама она вся странная, замысловатая.

– А что ему от меня надо? – буркнула я.

Мы с Динкой перебрасываемся словами, как мячиками. Это у нас вместо утреннего приветствия.

– Не знаю, отстань, – взметнула хвостом Динка.

Свои дивные волосы она стягивает в хвост, отчего становится похожей на юную кобылку. Все давно привыкли к диковатым Динкиным фокусам, и никто уже не мыслит нашу корпоративную жизнь без нетерпеливого и быстрого топота ее копытцев. Скачет себе по редакции конек, значит, так надо. Динка озадачила меня и убежала. А я нервно поворошила рукой груду писем, раздраженно потеребила бумажки, подсознательно пытаясь избавиться от непосильного груза, и так же неосознанно придвинула ногой урну – может, все туда? Нет, попадет, за такое дело могут изрядно взгреть, за моим рабочим местом неустанно бдит неусыпный контроль, представленный двумя малоприятными особами с неярко выраженной женской внешностью. Ведь я ворошила не простые бумажки, за ними – голоса и судьбы граждан. Эти недовольные люди без устали пишут в редакцию о неполадках в стране. И пишут, и пишут, и пишут... Кучу бумаги извели, лес в стране из-за них вырубают, тайга на исходе. А я должна выискивать жемчужные зерна в куче известно чего. Но никаких драгоценных зерен в этих письмах нет. Все одно и то же. Украденные пенсионные льготы, вечные тяжбы с соседями, горючие слезы по прошлой жизни.