На качелях любви

– Да ты прямо как старик Синицын, «мой первый слог на дне морском», – рассмеялась я.

Вова был поразительно похож на старого выдумщика. Только годами немного не вышел. А умишком они явно сошлись. И почему я раньше не сообразила?

– Тогда до вечера, Вова, – сказала я и отправилась искать Лизу.

Я бежала вприпрыжку, трусцой, изредка переходила на рысь. Мне хотелось делать добрые дела, срочно, немедленно, пока удача благоволила ко мне. На работе у меня лежала пара запасных кроссовок. Подарю Лизе. На будущий день рождения. Но Лиза покраснела и гордо отказалась от подарка.

– Лиз, тогда идем с нами в кино, – сказала я, мучительно краснея от двойственности своего поступка.

Предлагая кроссовки, в первую очередь мне хотелось сделать приятное детям, которых навещает по долгу службы наша неопрятная Лиза. А она подумала, что ее за бедную девушку принимают. А наша Лиза – не бедная. Она просто не любит мыться.

– С кем это, с вами? – спросила гордая Лиза.

– Со мной и с Вовой, вон он сидит, в правом ряду, видишь? – я наклонила Лизину голову в правую сторону.

– Ой, с этим марамоем, что ли? Нет, с ним не пойду, – решительно отвергла мое предложение Лиза.

– А с кем ты пойдешь? – я даже растерялась.

– С Зиминым, Даша, с Зиминым, только с ним, и ни с кем больше, – и бедная Лиза сардонически расхохоталась мне в лицо.

Ха-ха-ха! И еще раз – ха! Уже напоследок. И ушла. Издевается, ну-ну. Мои глаза полезли на потолок от ужаса. Зачем я полезла в чужие потемки, зачем? Теперь мне придется идти в кино с Вовой на пару. Я представила два часа тесного сближения в темном зале и задохнулась от отвращения. И все равно пойду, назло Лизе. Майку постирать не может девушка, все брюки в пятнах, а туда же – «с Зиминым и только!». Неужто и она поставила себе цель? Ну и заработала я. И поделом.

Я бездумно бродила по коридорам редакции, размышляя о том, что мы с Лизой стоим на одной ступени развития, самого начального, ведь я тоже поставила себе непосильную планку. Но ниже опускаться мне нельзя по определению. И вдруг я поняла, что подспудно жду встречи с Олегом Александровичем. Хожу по зданию, исколесила его вдоль и поперек, катаюсь на лифтах, надеясь ненароком увидеть желанного, чтобы взглянуть в любимые глаза и понять, что он чувствует по отношению ко мне. Но Зимина нигде не было. Вместо него навстречу мне неслась вездесущая Динка.

– Дин, а ты не видела Соню? – сказала я, загораживая Динке дорогу.

– Не-а, не видела, Дашка, а ты где пропадала? Мне тут про тебя такое рассказали, – Динка в немом восхищении закатила глаза под потолок.

Оказывается, не я одна возвожу изумленные очи горе. Другие тоже в высоту стремятся. Всех тянет к звездам.

– И что тебе такое про меня рассказали? – спросила я с равнодушным видом, дескать, о звездах всегда говорят разное.

Веками было принято слагать о них красивые легенды.

– Меня же не было на твоем дне рождения, я на сессию уходила, возвращаюсь, а вся редакция на ушах стоит, целые семинары проводит по поводу твоего легкомысленного поведения. Дашка, а ты знаешь, что Соколов заболел? – и Динка незаметно перескочила на другую тему.

– Нет, ничего не знаю, а давно? – я мгновенно сморщилась, как сушеное яблоко.

Я собиралась навестить Соколова, чтобы стрельнуть у него денег. Мне нужно было рассчитаться за шикарное вино в ресторане, в общем, я должна была оплатить гулянку олигарха. И на кино тоже деньги нужны. За Вовика ведь платить надо. К кому я теперь пойду одалживаться? Господи, да разве дело в деньгах? Живу в своей норке, дальше своего пупка ничего не вижу, и мне невдомек, что мой самый лучший друг болен. До сих пор не позвонила Лешке, не поблагодарила его за заботу обо мне.

– Надо навестить Соколова, он совсем скуксился, ты пойдешь со мной? – сказала Динка, нетерпеливо прыгая на одной ножке.

Курьерша уже спешила. У нее много работы накопилось. К тощей груди она прижимала объемистую груду бумаг.

– Пойду, – кивнула я, – ой, я же сегодня иду в кино с Вовой. Видишь его? Он смотрит на нас из правого ряда.

– Придется перенести сеанс, Даша, ведь Лешка Соколов для тебя гораздо важнее какого-то Вовы, я буду ждать тебя у входа в шесть, – суровым тоном бросила Динка и стрекозой упорхнула в коридорную даль.