На Калиновом мосту над рекой Смородинкой (СИ)

- Вряд ли, - стараясь говорить спокойно, ответила я. – По крайней мере, я этого не помню. Всего доброго, Владислав Лаврович.

Встала и решительным шагом отправилась к барной стойке, чтобы расплатиться за свой обед. Влад же остался сидеть за столиком, продолжая буравить меня взглядом. Причем, не только обычным, но и магическим.

Смотри себе на здоровье! Все равно ничего не увидишь. Лицо, фигура, имя – все это, конечно, тебе знакомо, а вот аура чужая. Увы.

Расплатилась, вышла в коридор и направилась обратно в лабораторию.

А может, все-таки стоило поступить по-другому? Сразу признаться, что я – это я и потребовать прямо там, за столиком снять с меня обручальное кольцо?

Вот только что-то мне подсказывает - тогда бы наш разговор прошел не так спокойно, как сейчас. Устроили бы мы с супружником первый в нашей семейной жизни скандал. Возможно, даже с какими-нибудь последствиями вроде урагана или землетрясения. Ну уж нет! Скандалить будем все-таки на Соларе. Она к таким вещам привычная.

… Домой я в этот раз вернулась поздно – в девятом часу вечера.

Толик снова встретил меня на крыльце у двери. Стоял он, нахохлившись, и выглядел очень недовольным. А рядом с ним лежал большой букет красных роз.

Не поняла. Откуда здесь взялись цветы? Кто их принес? Забор у моего дома высокий, перелезть через него тяжело, да и перекинуть букет тоже непросто – розы потеряют товарный вид. Разве что по воздуху переправить…

Чувствуя, как внутри зарождается беспокойство, я подняла цветы и среди душистых бутонов обнаружила сложенный в четыре раза листок бумаги. Развернула записку и глубоко вздохнула.

На квадратном листке знакомым почерком было написано: «Вы помните. Вы всё, конечно, помните».

ГЛАВА 3

Следующие несколько дней прошли на удивление тихо и спокойно.

Честно говоря, после прочтения той достопамятной записки я была уверена, что теперь-то уж разговора по душам с мужем мне точно не избежать. Ан нет. Ни на следующий день, ни на послеследующий Владислав Бессмертный в поле моего зрения не появился.

На всякий случай я наложила на свои дом и сад пару защитных заклинаний – если дражайший супруг вместо того, чтобы швырять через забор букеты, вздумает лично явиться ко мне в гости, пусть стучит в дверь, потому как мне совершенно не хотелось бы обнаружить его в своей гостиной или, боже сохрани, в спальне.

Однако, с посещением и моего жилища, и моего рабочего места, Влад явно решил не торопиться. Так что и трудилась, и отдыхала я совершенно спокойно. Целых два дня…

В пятницу вечером я торжественно подвела итог второго этапа своего проекта и со спокойной совестью стала собираться домой.

Когда заперла на ключ кабинет и отправилась на выход, выяснилось, что с седьмого лабораторного этажа на первый мне придется спускаться пешком, ибо лифт, очевидно проникнувшись пятничным настроением, в восьмом часу вечера работать отказался.

Собственно, не велика беда. Чай, ноги еще не отсохли, а лестница не обвалилась.

Пока спускалась по ступенькам, с усмешкой думала, что во всем здании мы с охранником Сеней, видимо, остались одни – каждый пройденный этаж встречал меня пустынными полутемными коридорами. Однако, проходя мимо административного второго этажа, я обратила внимание на яркий квадрат света, который падал на лестницу из единственной приоткрытой двери – приемной директора.

Хм. Что-то я не припомню, чтобы Царев допоздна засиживался на работе. Самый максимум, на который он был способен – это задержаться после окончания рабочего дня всего на полчаса. Его помощник Петька, мой здешний приятель, ушел уже давно, как и секретарша Любочка – я видела из окна, как эти двое, держась за руки, выходили из здания НИИ.

Влекомая любопытством, я ступила в коридор второго этажа, а потом осторожно заглянула в приоткрытую дверь директорской приемной.

Царев сидел на диванчике для посетителей возле секретарского стола. Его голова была опущена вниз, а пальцами он с какой-то бессильной яростью вцепился в свои густые золотистые волосы. Вся его поза, весь внешний вид выражали явное напряжение, и даже отчаяние.

Как там у народных сказителей? Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?

- Иван Александрович, - тихо позвала я.

Он вздрогнул, поднял голову.

- А, это вы, Василиса, - чуть хрипло отозвался начальник. – Почему не дома? Уже поздно.

- Задержалась, - пожала я плечами. – У вас что-то случилось?

- Ничего особенного, - усмехнулся Царев, причем усмехнулся так, что стало ясно – у шефа серьезные проблемы.

- Может, вам нужна помощь?

- Боюсь, поможет мне теперь только чудо. Не берите в голову, Василиса. Идите лучше домой.

На самом деле мне стоило прислушаться к его совету. Потому что дела до проблем здешнего начальства мне абсолютно нет. Я вообще в этом мире гость и сравнительно скоро отправлюсь домой. Однако было сейчас в Цареве что-то, что подсказывало – оставлять его одного ни в коем случае нельзя.