На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917

К вечеру огонь стих. На другой день, 1 декабря, картина была та же самая, с тем лишь исключением, что на нас противник обратил больше внимания. Уже с 11 часов утра он стал нас обстреливать методичным огнем и вел его до самого вечера. Несмотря на то, что мы стояли за довольно крупным скатом, артиллерии противника удалось очень точно пристреляться. Снаряды, как выражались артиллеристы, очень тонко облизывали скат. Они так низко летели над нами, что мне казалось, вот-вот и скользнет по всему лежащему тылу. Однако за целый день наши потери выразились в нескольких раненых. Дело в том, что мы находились на предельной дистанции огня противника и вследствие этого его дистанционные трубки[54] отказывались точно работать. Одной лишь 10-й роте не повезло, и она осталась без борща: шальной снаряд угодил в ослика, везшего на себе обед. Несчастное животное погибло, а вместе с ним и вьючные баки с пищей.

* * *

В ночь на 2 декабря полк вернулся в Ардос. За время нашего отсутствия из района дивизии оттеснили противника и вновь заняли передовую линию впереди Ардосских позиций. На остальных участках было без перемен. На левом фланге за Араксом противник мелкими своими партиями производил ночные нападения. В селении Ала-Гёз им была уничтожена целая застава казаков.

Простояв немного больше суток в Ардосе, кубинцы заняли прежние свои позиции, сменив Бакинский полк. Последний, отойдя в резерв и простояв, кажется, около двух суток в селении Занзах, сменил у Царса елизаветпольцев.

Прежняя позиция у Ардоса теперь занималась нами с некоторыми изменениями. Фронт полка на главной линии был сокращен, но в передовую линию назначалось вместо одного батальона два с четырьмя пулеметами. За несколько часов перед выступлением вернулась из Меджингерта со знаменем сводная рота после высочайшего смотра. Все вернувшиеся были награждены Георгиевскими крестами, а несколько человек и двумя. Под крики «ура» и при звуках полкового марша георгиевские кавалеры разошлись по своим ротам.

Уныло выглядело село,[55] лежащее между передовой и главной позициями. Оно сильно пострадало от огня артиллерии и от пожара: по улицам валялись трупы людей, лошадей и брошенные повозки; казавшиеся с виду уцелевшими дома внутри себя носили следы разрушения. В продолжение нескольких дней это село не раз переходило из рук бакинских разведчиков в руки противника. В некоторых домах в течение нескольких дней лежали раненые турецкие солдаты. Положение их было поистине ужасное. Оставленные своими и не замеченные нашими, они оказались без санитарной помощи, без пищи и на морозе. Многие из них оказались замерзшими. В поисках сена и соломы мои люди нашли в самане[56] (дробленая солома) раненого бакинца-разведчика. Когда я его при свете свечи увидел, то я поразился выносливости человеческого организма. Еще удивительнее казались мне его спокойные слова. Передо мной лежал человек с глубокой раной в области брюшины. Слабым голосом он рассказал нам после перевязки свою печальную повесть. Участвуя в нападении, он был ранен турецким солдатом, и, пробежав несколько шагов, упал, потеряв сознание. Когда он очнулся, противник вновь был в селе. Воспользовавшись темнотой и собрав свои последние силы, он дополз в первую попавшуюся постройку и там спрятался в самане. Весь ужас его заключался в том, что когда наши врывались в село, то он по слабости сил не мог выползти и не мог дать знать о себе криком.

* * *

Позиции противника против нашего участка тянулись перед селением Каландар, скрытого от нас высотами. Отчетливо видимые на снежном фоне его окопы указывали на то, что оборонительная линия противника очень солидно построена. Обстрел у него был отличный. Подступами к позиции можно лишь было воспользоваться на дистанции дальнего ружейного огня. Кроме того, существенным препятствием на случай нашего движения являлся выпавший глубокий снег. Наша передовая линия, несмотря на то, что была усилена еще батальоном, все же носила временный характер на случай нашей обороны. Ознакомившись тщательно с условиями позиции и оставив там два пулемета и еще два в селе, я вернулся к вечеру на главную позицию.