На ходовом мостике

Командиром линкора служил Юрий Константинович Зиновьев, который, как мне казалось, совсем еще недавно командовал крейсером «Коминтерн», где мы, курсанты военно-морского училища, проходили практику. Тогда я был расписан по приборке в командирском салоне Зиновьева, а вот теперь назначался старшим помощником. Юрий Константинович остался прежним - жизнерадостным, добродушным, приветливым, только немного пополнел, да седины значительно прибавилось. Но мне было необыкновенно приятно с ним встретиться вновь, а тем более продолжать службу под его началом - Зиновьев был старейшим и одним из самых опытных командиров флота. Будучи сам в высшей степени честным, добросовестным и исполнительным, он умел те же качества привить подчиненным, и вместе с тем оказывал им большое доверие, предоставлял самостоятельность, во многом полагаясь на своих ближайших помощников. И я не знаю случая, чтобы кто-то злоупотребил его доверием, в чем-то подвел командира. Боевое мастерство экипажа и сам корабль всегда были образцовыми. В этом проявлялась, я бы сказал, сыновняя любовь линкоровцев к своему командиру.

Юрий Константинович по-настоящему обрадовался моему назначению. На его лице отразилось столько неподдельной доброжелательности и дружелюбия, что я невольно смутился, понимая его расположение ко мне, как аванс на будущее. В самом деле, как можно подвести человека, который столь искренен с людьми, любит их, гордится своим экипажем. Юрий Константинович посетовал на то, как быстро летит время, но тут же перешел к деловому разговору. Перед экипажем линкора была поставлена задача - во что бы то ни стало сохранить корабль в целости и готовности в любую минуту вступить в бой. Как и прочие большие корабли флота, линкор находился сейчас в боевом резерве, однако недавнее участие в сражениях довело мастерство личного состава до совершенства, и Зиновьев сразу поставил передо мной задачу сохранить и упрочить достигнутые успехи. Собственно, задачи были те же, что и у крейсера «Ворошилов», отличались лишь большими масштабами. И снова приходилось изучать корабль, знакомиться с экипажем, вникать в тонкости организации службы, то есть заново проделывать [255] то, что уже не раз за время войны я проделывал на других кораблях. Правда, у меня был опыт крейсерской службы, но крейсер крейсером, а линкор есть линкор.

От командира я пошел в штатную каюту старпома, где не один раз побывал, заходя к бывшему старпому Михаилу Захаровичу Чинчарадзе.

На линкоре его уже не было, несколько дней тому назад он вступил в командование крейсером «Красный Кавказ». На стене перед письменным столом висели круглые морские часы, на столике возле дивана - та же темно-зеленая скатерть, та же массивная, до блеска надраенная пепельница из поддона бронзовой гильзы шестидюймового калибра. На письменном столе под стеклом аккуратно подложен типовой недельный распорядок дня с пометками Чинчарадзе. С портретов на стенах каюты, словно с мостиков корабля, смотрели на меня четыре прославленных адмирала: Ушаков, Нахимов, Макаров, Корнилов. Под их проницательными взглядами я невольно вспомнил, как Михаил Захарович в шутку мне не раз говорил:

- Понимаешь, Петр Васильевич, когда мне бывает очень трудно, я смотрю на моих адмиралов, прося у них совета, что делать, как поступить? И, посоветовавшись с ними, нахожу облегчение и новый прилив сил.

Я, помнится, тоже тогда, всматриваясь в лица адмиралов, мысленно произносил: «Ну, почтенные адмиралы, теперь, когда будет трудно, прошу помогать мне, как когда-то вы помогали Михаилу Захаровичу».

Но шутки шутками, а вообще-то мне, конечно, было над чем задуматься. Ведь я теперь старший помощник на линкоре, на котором ранее никогда не служил.

На «Севастополе» мне снова повезло. Здесь я встретил преданных своему делу моряков, которые сразу приняли меня в свою дружную семью. Да иначе и не могло быть. Мы все жили интересами своих кораблей, интересами службы. Личное отодвигалось далеко на второй план - корабли были для нас и домом и семьей, здесь царил дух дружбы и взаимовыручки. Мы и жили на кораблях, не думая о береге, и жили только для корабля. К таким офицерам относились командир БЧ-2 капитан 3-го ранга М. М. Баканов, до моего прихода временно исполнявший обязанности старпома, командир штурманской боевой части капитан-лейтенант Ю. И. Максюта, командир электромеханической боевой части инженер-капитан [256] 3-го ранга А. Б. Айзин, командир дивизиона главного калибра капитан-лейтенант В. В. Благин, начальник службы снабжения Н. Н. Суховаров, помощник командира линкора капитан-лейтенант Г. А. Громов, начальник медслужбы Н. Р. Кальченко. Собственно, не могу назвать ни одного офицера линкора из всех семидесяти, кого бы можно было упрекнуть в неисполнительности, безынициативности или профессиональной неподготовленности. А боевые части и службы самые разнообразные по своим функциям. На линкоре служило полторы тысячи человек, но это был единый сплоченный коллектив, с которым легко сживаешься, и он же помогает быстро освоиться на корабле.