На кого бог пошлет

Загадочный длинноволосый незнакомец с этой машиной словно сошел с экрана старого французского фильма. Однако какое мне, собственно, до него дело?

Мне необходимо поскорее посетить всех причастных к делу Целикова, а не глазеть на отшитых мною же незнакомцев в «Ягуарах». А главное, пора думать, как проникнуть в «Морской конек». И не просто проникнуть, — я могу туда заскочить, как самый обычный посетитель, — но как мне попасть на сходку? Ведь там для таких мероприятий наверняка отведены отдельные кабинеты.

Я нашла свою машину, сиротливо прижатую к бордюру, и решила навестить первым делом Заточного — завистливого сослуживца покойного. Хотя была еще одна сладкая парочка, претендующая на первое место среди подозреваемых. Вообще в этой свистопляске вокруг гибели врача, как говорится, без пол-литра не разберешься. Для начала я решила обратиться к моим верным друзьям из мешочка.

В данный момент меня одолевал один вопросик: Света и Абзац приложили руку к убийству? Или нет? Кости упали на сиденье…

7+36+17 — «Пока вы медлите, удача может ускользнуть, а тайные замыслы врагов возмужают».

Вот и поговорили. Понимай как хочешь. Или мне нельзя медлить по отношению к вышеуказанным субъектам, или скорее браться за остальных подозреваемых. Но ясно одно — медлить нельзя. Мои магические кости предупреждают о коварных планах неведомых врагов. Эх, знать бы еще, кто они.

Как говорится, задайте любой вопрос, и вы получите любой ответ. Однако сигнал получен, и я не могу его игнорировать. Значит, тайные замыслы врагов не исчерпаны этим убийством, и, возможно, за ним последует что-то еще. Сейчас есть резон опасаться за Соню и ее сына. Может, им лучше куда-нибудь уехать, прихватив побрякушки, или же сдать все барахло в банк?

Меня терзают дурные предчувствия в отношении Сони. Зайду-ка я к ней еще раз. Завтра похороны, и завтра же ей лучше скрыться. Если не сегодня.

А Заточный подождет. Главное — обезопасить женщину с ребенком!

Исполненная решимости сломать любое ее сопротивление, готовая пугать ее, рисуя страшные картины будущего, я вошла в Сонин подъезд, где тут же споткнулась о ведро. На мои ноги вылилось изрядное количество холодной воды, сразу же пропитавшей замшу моих выходных ботинок.

— Черт, кто тут ведро поставил! — не удержалась я. Это мои самые любимые ботиночки!

— Кто-кто! Кто тут загадил весь подъезд, чтоб я его отмывала! Я тебя спрашиваю? — раздался скрипучий голос откуда-то сверху, и на освещенном пятачке лестничного пролета показалась бабка со шваброй наперевес, в черном ситцевом халате поверх пальто и в галошах. Уборщица воинственно приближалась, отклячив увесистый зад и зажав в руке швабру наподобие копья. Ростом она была не больше полутора метров, но ее громогласности мог позавидовать даже Лучано Паваротти.

— Все изгваздали, всю страну продали! — с ходу напустилась она на меня, словно я олицетворяла «всех», продавших страну. — Ты что, ведро не видишь, фря эдакая?!

— Где ж его в темноте-то увидишь? — оправдывалась я уже миролюбиво, не обидевшись на «фрю».

Лучше с этой бабулькой разойтись мирными тропами. Недоставало еще на моем и без того тернистом пути воинствующих уборщиц, вооруженных швабрами!

— Да вот, а кто ж подъезд-то мыть будет за такие шиши из ЖЭУ?! Только баба Маша здесь ишачит, я то есть. А ты еще мои ведра пинаешь! — Она двинулась на меня, выпятив круглый живот. — Кто тут бычков наплевал, я тебя, деточка, спрашиваю?!

Вопросы она задавала тоном прокурора, выступающего с пятым обвинением одного и того же рецидивиста и потерявшего всякую надежду на его исправление путем трудового воспитания.

— Я этого не делала! — возмутилась я, ибо речь шла об обвинении в слишком уж серьезных вещах.

— Все Витька-проглот с пятого етажа. Енто он — точно! Сидит детина на материной шее, пьет да блюет на ступеньки, он мне тут все загадил! — сообщила мне баба Маша и доверительно добавила: — Совсем мочи моей нету за ими убирать, да внуку надо помочь. В институт третий год пихаемся, все родичи пашут на трех работах, чтобы, значить, взятку за него декану ихнему всунуть…

В пять секунд я стала доверенным лицом бабы Маши, когда выяснилось, что к вышеупомянутым вопиющим фактам вандализма я не имею отношения. Уборщица буквально вцепилась в меня и не закрывала рта, понося всех и вся в округе. Особенно доставалось Витьке с пятого этажа, родному внуку, начальнику ЖЭУ и президенту страны.

Это была одна из тех явно выживших из ума старух, основным занятием которых являются высокохудожественного исполнения ругань и приставание к попадающимся на пути людям. Сегодня я стала объектом для ее возмущенных излияний, поэтому она загородила мне грудью путь, а так как поперек эта женщина была шире, чем по вертикали, то обойти ее не было никакой возможности.

Отведя душу и изругав жильцов подъезда и ЖЭУ, она прицепилась ко мне — куда я вообще тут иду?.. Дескать, она тут всех как свои пять пальцев знает. Не успела я что-то ответить, как вдруг она заголосила: