На колесах

Подбежала мойщица Антонова в клеенчатом забрызганном переднике, с большим гаечным ключом.

- Сейчас мы их, Александр Константинович!

- Звони в милицию.

- Сейчас! - Она быстро побежала назад, хлопая передником.

- Что у вас происходит? - спросила Полетаева.

- Ничего! Зачем вы вышли из машины?

Она молча пошла обратно. Прямая спина, свободная походка. Он догнал ее, сели в машину, успевшую нагреться на солнце, резко пахнущую кожзаменителем. Никифоров погнал, не тормозя перед рытвиной, которая осталась после ремонта подземного электрокабеля.

- А у вас будет синяк, - сказала Полетаева.

- Сам виноват.

- Повернитесь-ка! - Никифоров послушно повернулся. - Небольшая гематома, скоро пройдет.

Он посмотрел на дорогу, на низкие зелено-серебристые ветлы у реки, где сидел по пояс в прозрачной мелкой воде жилистый загорелый дядька, может быть, какой-то терпеливый заказчик.

- Не расстраивайтесь, почти незаметно, - вымолвила Полетаева. - А хотите тест?

- Тест?

Подъехали к московскому шоссе, Никифоров повернул налево, к городу, а Москва осталась за спиной.

- Спасибо, Александр Константинович.

- Довезу и без "спасибо". Все равно с синяком нечего соваться в дирекцию. - Никифоров наконец улыбнулся. - Тест-то научный?

- Не знаю... Представьте, вы идете по длинной пустынной дороге и находите кувшин. Что сделаете с ним?

- А что в кувшине?

- Нет-нет, без вопросов. Возьмете или не возьмете?

- Не возьму.

- Хорошо, - сказала Полетаева. - Теперь представьте огромную стену. Перелезть или обойти невозможно. Но пройти ее надо...

- Если надо, начну что-нибудь строить, в общем, искать возможности.

- Вы встречаете в лесу медведя - как поступите?

- Медведя я встречал только в зоопарке... А ружье допускается?

- Допускается.

- Тогда он пусть думает, как ему поступать.

"Все в дороге любят поболтать, - подумал Никифоров. - Но она же закрыла нашу харчевню и хоть бы смутилась для приличия".

- А как вы относитесь к лошадям и кошкам?

- Я люблю животных.

- А я кошек терпеть не могу, - призналась Полетаева. - И последний вопрос. Перед вами море. Теплое, чистое, голубое. Вы пришли на берег и что делаете?

Шоссе пошло в гору, замелькали белые столбики ограждения. В конце подъема три столбика лежали на обочине в кучах вздыбленной земли, - кажется, здесь кто-то сорвался.

- Ну что же вы молчите? - поторопила Полетаева. - Море!

- Ныряю.

- Кувшин - это счастье, - объяснила Полетаева. - Вы свое счастье не возьмете. Стена - смерть. Вы постараетесь ее одолеть, характер у вас деятельный. Медведь - неприятность, вы не испугаетесь. Лошади - это мужчины, а кошки, соответственно, женщины. Вы человек доброжелательный.

- Ага, - кивнул Никифоров. - А море?

- Море - это любовь.

Ему показалось, что она усмехнулась.

Впереди была колонна грузовиков, и Никифоров прикидывал, как ее обогнать до железнодорожного переезда.

- Значит, любовь, - механически повторил он. Взял рулем влево, выехал на середину шоссе. Встречная полоса была пуста до самой вершины холма, можно было рискнуть. А если навстречу выкатится железный молот, летящий в лоб со скоростью семьдесят километров в час? Справа - вереница медленных одров, слева - откос. Никифоров почуял, как на противоположной стороне подъема упрямо прет вверх тупорылый десятитонный дизель, и, уже поравнявшись с грузовиком, затормозил и пристроился в хвост колонны.

- Побоялись? - схватившись от толчка за панель, догадалась Полетаева.

- Похоже, впереди медведь, - ответил Никифоров.

- Медведь?

"А все же ей неловко, - подумал Никифоров. - Думала, что я буду упрекать..." Он сбавил скорость, оторвался от грузовика, чтобы увеличить для Полетаевой поле обзора. И тут на вершине выросла плоская голубая кабина с тремя желтыми огнями. Широкое лобовое стекло сверкнуло на солнце. Через секунду рефрижератор поравнялся с Никифоровым, и в одно мгновение, когда машины почти неподвижно находились рядом, оба водителя быстро поглядели друг на друга, словно бы говоря: "А я ведь знал, что ты здесь!" Полетаева оглянулась вслед могучему автомобилю, потом смерила взглядом глубину откоса. На спуске Никифоров без труда обогнал колонну и только после переезда заметил, что врачиха задумчиво молчит. Он включил приемник и попросил:

- Найдите какую-нибудь музыку.

Она покрутила ручку настройки, нашла радиостанцию "Маяк", передававшую сельскохозяйственный обзор. Под этот обзор они и въехали в городок.

На прощание Никифоров услышал:

- Когда отремонтируете холодильники, позвоните мне, я приеду.

- Я пришлю машину, - предложил он.

- Нет уж, не надо! И вообще извините, что навязалась. До свидания.

II

Никифоров сидел в машине и медлил, не уезжал. Мимо прошла полная женщина стремя бутылками пива в капроновой авоське, открыла соседний "жигуленок" и, став одним коленом на сиденье, выложила бутылки на полку перед задним стеклом. "Резко затормозишь и получишь бутылкой по шее", отметил Никифоров. Женщина посмотрела на него, что-то сказала сидевшему за рулем мужчине. Тот тоже посмотрел.

В нагретой машине становилось душно. Надо было ехать. Вправду, чего ждать? Разведенная баба с властью, как говорит Журков.