На короткой волне

Это интересно - представитель городской знати связан с партизанами и хочет встретиться со мной. В той же комнате, где я быль в первый день, мы сидели с Сикорой за столом. Кругленький, гладенький, он весело улыбался, то и дело потирая руки платком, кивал головой. Я старалась говорить равнодушна Яничка стояла у окна, изредка помогая мне произносить трудные слова. Главное, что интересовало Сикору, было, конечно, наступление Красной Армии. Я сказала, что не имею права отвечать на подобные вопросы: не могла же я признаться, что сама не знаю этого.

- Тогда скажите, панна Ася, хоть одно слово - скоро или нет?

Я улыбнулась и, глядя ему в глаза, убежденно произнесла:

- Скоро... Очень скоро...

В бункере у Янички не пели. По улице часто проходили люди, которые могли услышать нас. Днем мы лежали или сидели поджав ноги - нижние нары были сделаны почти на полу. Монотонно гудела карбидка.

Ровно в семь утра Яничка приносила кастрюлю горячего молока, в два часа дня - обед, а в семь вечера - ужин. К ночи партизаны неслышно уходили из дому, и я опять оставалась одна. Яничка принесла мне двенадцать книжек романа "Белая невольница". Я очень смеялась, когда в седьмой или восьмой книге автор забыл имя своего главного героя.

И вдруг неожиданная удача: книга-сборник "Народное творчество в Силезии". Лингвист и этнограф Люциан Малиновский в конце прошлого века совершил путешествие по Силезии с целью изучения языка, нравов и обычаев жителей этого богатого промышленного края. Побывал Малиновский и в Бренне и в Устрони.

О чем же рассказывали силезские крестьяне в долгие вечера при свете лучины, на завалинках, около дома, на сельских вечеринках? О злых панах, о хитрых хлопах, которым удавалось провести этих панов, о добрых духах, помогающих бедным людям.

Меня заинтересовало польское предание о том, что в реке Одре находится камень, который в давние времена являлся пограничным знаком. В предании говорилось, что, когда этот камень найдется, в тот же час истинная польская граница будет восстановлена. (Только после второй мировой войны исполнилась вековая мечта поляков - новая государственная граница проходит по реке Одре, а недавно я слышала, что нашли в этой реке большой камень...)

Очень понравилась мне легенда о спящих в горе Чантории рыцарях с конями. Каждый год в день святого Яна бьет барабан, открывается гора, выходит оттуда воин и спрашивает: "Что, уже пора нам идти?" А комендант отвечает: "Пока нет". Все рыцари в это время стоят одной ногой на земле, другую держат в стремени. Когда скажут им "нет", то они ложатся и спят еще целый год. Через год повторяется то же самое. Когда придет их время готовы они к великой битве.

Но больше всего запомнилось и явилось предметом раздумья многих дней одно место из предисловия к книге. На основании богатого материала пришел Малиновский к интересному выводу: не приходилось ему слышать, чтобы житель Силезии отзывался о немцах с ненавистью или пренебрежением. В то же время шутки над немецкими обычаями встречаются часто. В Силезии немецких сел немного. Это села старых колонистов, которые жили обособленно от поляков. Тем виднее была разница в обычаях.

- Янек, помоги разобраться, - обратилась я к Заваде. - Как понять все эти ваши взаимоотношения?

После некоторого раздумья Янек ответил:

- Видишь ли, Ася, первая историческая заметка о Польше относится к девятьсот шестьдесят третьему году - война с немцами, девятьсот шестьдесят шестой год - война с немцами. И потом от времени до времени новые войны: тысяча четыреста десятый год - битва при Грюнвальде, тысяча четыреста пятьдесят четвертый год - двенадцатилетняя война с немцами, и так далее. И в этой войне сколько поляков погибло в концлагерях, сколько сожжено в печах Освенцима, Майданека... Ты, наверное, не слышала, как в Генеральной губернии в горах Святого Креста отметили гитлеровцы годовщину битвы при Грюнвальде? Нет? В этот день расстреляли столько поляков, сколько было убито немцев в тысяча четыреста десятом году. Здесь, в Силезии, много немцев, которые живут уже сотни лет рядом с нами, с поляками. Народ немецкий не виноват в тех преступлениях, которые совершают фашисты. А с фашистами у нас особые счеты, особые взаимоотношения!

Последнее время, как только партизаны уходили на выпады или на встречи с другими группами, ко мне приходила Яничка и сидела почти до рассвета. Мы очень подружились с ней.

Иногда она рассказывала о вновь прибывших в город немецких воинских частях. Эти последние километры перед фронтом были так густо заселены ими, что партизанам приходилось то и дело менять расположение. В отряды все чаще приходили новые люди, бежавшие из немецкой армии.

Очень опасно становилось работать на рации. Изредка приходил майор с кем-нибудь из наших. Тогда мы забирались на чердак и несколько минут могли побыть вместе. Это были невеселые минуты. Я спрашивала:

- Ну, что там слышно? Скоро?..

Он только пожимал плечами.

- Если бы я мог знать!..

Я просила его взять меня с собой в лес. Он убеждал оставаться пока у Янички.