На краешке любви

В тот момент Ире действительно было все равно, какая фамилия будет у ее будущего ребенка. Главное – чтобы она совпадала с фамилией отца, а не матери.

Димке не хотелось провожать Иру до самой квартиры – никакого желания объясняться с ее родителями у него не было. Он намеревался расстаться с девушкой у подъезда. Но дверь неожиданно открылась, и Дима чуть не столкнулся с замначальника училища. Хоть полковник и был в старых брюках и выцветшей рубашке, Дмитрий сразу узнал его.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – автоматически вырвалось у курсанта. Начальник кивнул ему и обратился к девушке:

– Ира, у тебя ключи есть? Мы с мамой будем у Котельниковых.

– Хорошо, пап.

Димка понял, что теперь у него только один путь – женитьба. Выбора не оставалось.

– Разрешите войти, товарищ полковник!

Димка догадывался, что Геннадий Петрович решил поговорить с ним вовсе не о самоволках, в которых его, кстати, еще ни разу не уличили, но все же обратился к будущему тестю по уставу, стараясь придать словам как можно больше твердости.

– Заходи, Дмитрий, заходи и садись. Поговорим.

Дима сел и глубокомысленно уставился на портрет президента, висящий на стене. Парню казалось, что заместитель начальника училища начнет ругаться и угрожать, но Геннадий Петрович решил начать издалека:

– Значит, вы с Ириной решили пожениться?

– Да, – подтвердил Димка и в очередной раз подумал, что если бы он не переживал о том, как отнесется его мама к свадьбе с Женькой, то давно был бы мужем. И никакая Ирина ему бы не заморочила голову.

– Ира сказала, что ты хочешь в июне свадьбу сыграть. Почему?

– Так после сессии чтобы. И родителям надо сообщить, пусть подготовятся.

– А ты им еще не сказал? – удивился замполит.

– Нет еще. Я думал на днях письмо написать.

– Брось, давай приходи к нам вечером, позвонишь, расскажешь все родителям. Да и познакомимся, хотя бы по телефону.

Димка смотрел на Геннадия Петровича и искал причину, которая выглядела бы достаточно убедительной для отказа. Но ничего придумать не мог.

– Я думаю, жить вы у нас пока будете. А потом сообразим что-нибудь. Плохо, я тут недавно... Но ничего, впереди еще два года, а потом, надеюсь, удастся пристроить тебя в приличную часть. А если постараешься с учебой, то и в академию сможешь... Ну, об этом пока рано говорить.

У Димки сложилось впечатление, что полковник уже все продумал вперед лет на десять. «Всегда все пытаются решить за меня: сначала мать, потом Женька, теперь вот тесть будущий, – расстроенно подумал Димка. – И никто никогда не спрашивает моего мнения. Почему они все считают своим долгом распоряжаться мной, как вещью? Как они все достали, начиная от мамаши и заканчивая...» – кем закончить список недругов, Димка не успел придумать. Его мысли приглушил рокот хорошо поставленного командирского голоса.

– Пока давай лучше поговорим об Ире, – вернулся полковник к теме разговора. – Мне жена сказала, у нее что-то не совсем хорошо со здоровьем. Ты в курсе?

– Да, мне Ира говорила.

– Рановато вы нас дедом и бабкой делаете. Вы давно познакомились? А то дочь молчит, как партизан, мы от нее ничего не добились.

Замначальника училища посмотрел на курсанта так, как смотрят не на будущих родственников, а на злостных нарушителей казарменного распорядка. Дмитрий уставился в пол. «Интересно, – промелькнула у него мысль, похожая на соломинку, – Ирина молчит, потому что ей неловко рассказывать историю нашего знакомства или ей неловко обманывать родителей, выдавая меня за отца ребенка, каковым я не являюсь?»

Геннадий Петрович переспросил:

– Ну, так когда вы познакомились?

– Полтора месяца назад.

Полковник почесал затылок, постучал карандашом по столу, а потом наклонился поближе к будущему зятю:

– Я не знаю, как это у вас все так быстро произошло, сынок, но надеюсь, что ты будешь вести себя хорошо. Темните вы что-то оба. Ты ее хоть любишь?

Димка кивнул и опять уставился на портрет Владимира Владимировича. Сказать вслух, что он любит Иру, у него не было сил. Этот разговор уже порядком надоел парню, он и не собирался рассказывать полковнику в подробностях о своих чувствах к будущей жене. Если еще учесть, что из всех чувств превалировало лишь одно – обреченность. Димка понимал, что ничего не может сделать.

Геннадий Петрович опустился в кресло и почесал затылок.

– Как ты думаешь, твои родители приедут только на свадьбу?

– Не знаю, наверное, – пожал плечами Димка. – У мамы работы много, скорее всего, она не приедет. И отца самого не отпустит, он ведь после аварии еще не совсем поправился.

– А что с ним?

– Зимой под машину попал, черепно-мозговая травма тяжелая... – Дмитрий вздрогнул, вспомнив, как стоял под окнами операционной и боялся, что больше никогда не увидит отца.

– Понятно. Тогда сделаем так. В конце месяца вы подадите заявление, а мы посоветуемся с Ниной, где праздновать и сколько человек приглашать. К вам не поедем, раз Ира неважно себя чувствует. Думаю, твои не обидятся. А теперь, курсант Костоглодов, можете быть свободны, – по-отечески улыбнулся замполит.

Димка буркнул неуставное: «До свидания» – и отправился в аудиторию.