На край света

Я выглянул из огромного окна. Море изменилось: суровое, покрытое до самого горизонта белыми барашками, которые пытались нас догнать, но исчезали, поглощенные бурунами. Ровный ветер перемежался резкими порывами, швыряя водяную пыль над волнами, которые бежали мимо, быстрее хода корабля.

Я невольно передернулся. Оживленный переодеванием в моряцкую форму, я не заметил, как ощутимо похолодало – даже здесь, в салоне.

Открылась дверь. Я оглянулся. Маленькая миссис Брокльбанк, не сводя с меня взгляда, вошла в салон и остановилась, уперев руки в бока.

– Вы что себе позволяете?

Я поднялся на ноги. Она взвизгнула:

– Мистер Тальбот! Я не узнала… Я не…

– За кого же вы меня приняли, мадам?

Несколько секунд она глазела на меня, разинув рот, потом развернулась и убежала. Еще через секунду я расхохотался. Хоть она и милая крошка, но мне пришлось бы несладко, если бы все не разъяснилось – так что встречают и впрямь по одежке.

Я посмотрел на море. По стеклу барабанил дождь, ветер опять сменил направление. Барашков стало меньше, но на волнах они держались дольше. Показалось, что мы пошли немного быстрее. В иллюминатор что-то стукнуло. Снаружи! А, это спускали лаг. Он тянулся за кормой, все дальше и дальше. Дверь открылась, и вошел мистер Боулс, помощник стряпчего. Он стряхнул с плаща капли воды, заметил меня, но не выказал никакого удивления по поводу моего вида.

– Доброе утро, мистер Боулс.

– Доброе утро, сэр. Слыхали новости?

– Что за новости?

– Про фок-мачту. Мистер Бене и кузнец не могут взяться за работу, так что опасную идею насчет ремонта придется пока отложить.

– Я рад это слышать, поверьте! А в чем, собственно, дело?

– В угле, который необходим, чтобы разогреть металл. Корабельного запаса явно не хватит. Старший офицер проверил и доложил, что израсходовано гораздо больше, чем предполагалось.

– Что ж, хорошая новость. У капитана появится время еще раз все обдумать. А что они собираются делать?

– Нажечь побольше угля. Мне объяснили, что гнездо мачты треснуло, и только невероятная сила остывающего металла заставит дерево снова сойтись.

– Мистер Саммерс сказал мне то же самое.

– Ну да. Ходят слухи, что мистер Саммерс вовсе не огорчен нехваткой угля. Мистер Бене, напротив, недоволен и испросил разрешения проверить самому, на случай, если старший офицер ошибся. Капитан отказал.

– Неужели Бене до сих пор не понимает всей опасности своей выдумки? Ну и дуралей!

– В том-то и беда, мистер Тальбот, что он не дуралей – точнее, не совсем дуралей.

– Лучше бы строчил свои стихи, которые не могут навредить никому, кроме разве что излишне чувствительного критика. Господи, корабль разваливается, капитан мрачен, как…

– Не так уж и мрачен. Мистер Бене, отдадим ему должное, сумел поднять ему настроение.

– Мистер Боулс! Да мистер Бене – капитанский любимчик!

– Не только в этом дело. Камбершам, к примеру, не одобряет раскаленное железо.

– Так же, как и мистер Саммерс.

– И наш старый морщинистый плотник, мистер Гиббс. Он всю жизнь работал с деревом и уверен, что чем дальше от него раскаленный металл, тем лучше. Мистер Аскью, канонир, напротив, согласен. Он с горячим металлом дружен.

– Они выражаются, как типические персонажи старой комедии.

Больше я не мог усидеть на месте.

– Что ж, мистер Боулс, позвольте мне вас покинуть.

Я вышел из промерзшего салона в ветреный коридор и спустился по трапу в кают-компанию, где оказалось чуть теплее. Чарльз уже ушел. Веббер принес мне бренди. Широко расставив ноги, я встал у окна. Однако как быстро привыкаешь к хорошему! Я забыл, как чесался совсем недавно.

Снова стук в стекло. Лаг вытащили из воды.

– Вот полоумный!

В кают-компанию вошел мистер Бене.

– Кто – старшина?

– Нет бы травить со скулы! Он нам все стекла повышибает!

– Как ваш уголь?

– А, так вы уже слышали! Корабль вибрирует, словно корпус виолончели. Нам остается только ждать: углем занялся Кумбс, и все в его руках.

– А разве не в ваших?

– Я осуществляю общее командование. К счастью, Кумбс точно знает, сколько у него листового железа, а то некоторые и его бы недосчитали.

– В любом случае нежданная отсрочка должна вас только радовать – при вашей-то занятости!

– Работа заставляет меня забыть тоску, мистер Тальбот. Я вовсе не завидую вам, с вашим круглосуточным бездельем и постоянными мыслями о разлуке.

– Тронут вашим сочувствием. Но, мистер Бене, поскольку мы с вами товарищи по несчастью, помните ли вы те мимолетные часы, когда мертвый штиль заставил «Алкиону» остановиться рядом с нами…

– Каждая минута, каждый миг навеки запечатлены в моем сердце!

– Равно как и в моем. Вы, верно, помните и то, что после бала я валялся в бреду в каюте.

– Я об этом и не знал.

– Не знали? И никто вам не сообщил – даже тогда, когда ветер переменился, и «Алкионе» пришлось нас покинуть?

– «Чрезвычайное донесение», выражаясь языком адмиралтейских предписаний. Нет, я не осведомлялся о вашем положении, сэр. Я погрузился в собственное горе. Разлука с предметом любви…

– А мисс Чамли! Она-то должна была знать, что я лежу чуть ли не на смертном одре!