На край света

Воцарилась тишина. Я поглядел на полку с книгами в изголовье. Серьезное чтение.

– Я – англичанин.

– Мисс Грэнхем одобрительно отзывалась о вашем духовном росте…

– О чем?

– Не представляю, насколько цивилизованы отношения в наших колониях, однако готов к худшему. Прошу вас проследить, чтобы ей оказали прием, приличествующий культурному обществу.

– Дружбу с ней я почту за честь, сэр. Даю слово, что приложу все усилия для ее защиты.

Преттимен слабо улыбнулся – силы оставляли его.

– Надо признать – в большинстве случаев она не так уж нуждается в защите. И все-таки иногда дамы, согласно законам Природы, находятся в невыгодном положении. Боюсь, в колониях пока не сложилось достойное отношение к женщине.

– Не могу знать.

– И еще один вопрос.

Я ждал, но мистер Преттимен сохранял молчание.

– Какой вопрос, сэр?

Он промолчал, по-видимому, испытывая какую-то неловкость.

– Может быть, помочь вам улечься поудобнее, сэр? У вас одеяла сбились…

Голова Преттимена беспокойно металась по подушке.

– Это не одеяла, это опухоль нижней части живота и верхней части бедер.

– Боже мой!

– Можно обойтись без подобных восклицаний? Так вот, меня нельзя двигать. Любое перемещение, даже в самых необходимых целях – му́ка, которая лишает меня последних сил.

Он передохнул и промолвил:

– Итак, последний вопрос. Строго между нами. Я долго размышлял и решил, что поступаю правильно. Придвиньтесь поближе.

Я подвинул парусиновый стул к койке и наклонился. Неприятный запах сделался сильнее. Не начало ли это гниения? Я мало что понимаю в подобных делах.

– У меня для вас есть бумага.

– Да что вы?

– Документ за моей подписью. Видите, в каком я состоянии – больной, умирающий. Появятся те, кто захочет опротестовать завещание – они всегда появляются. Какие-нибудь дальние родственники, которым до похорон и в голову не приходит дать о себе знать. Они могут потребовать, чтобы брак сочли недействительным по причине невозможности исполнения супружеского долга. В таком случае мисс Грэнхем ничего не получит.

Долгая пауза.

– Я не очень понимаю, что требуется от меня, мистер Преттимен.

– Я написал заявление о том, что в ходе плавания вступил в добрачную связь с невестой.

– О Господи…

– Что вы сказали, сэр?

– Ничего. Ничего.

Его голос вновь поднялся до крика.

– Неужели вы думаете, молодой человек, что предрассудки вроде свадебной церемонии имеют какую-то власть над людьми вроде нас с мисс Грэнхем?

Я открыл рот, не зная, что ответить. Ярость Преттимена оказалась столь велика, что он вновь причинил себе боль: просто-таки взвыл, словно был наказан за богохульство. Забавно – я ведь и сам скептически отношусь ко всяким формальностям, считая их обычными ритуалами поддержания порядка. Крещение, венчание и похороны – вот, собственно, и все, что отделяет человека от зверя.

Тем временем больной пришел в себя.

– В верхнем ящике лежит зеленая кожаная папка. Дайте ее мне, пожалуйста.

Я повиновался. Преттимен прижал папку к груди, вытащил сложенный и запечатанный документ и поднес его к самым глазам.

– Вот он.

– А к чему этот документ? Я с тем же успехом могу выступить свидетелем на суде и присягнуть, что вы признались мне, в каких отношениях были с упомянутой леди.

– Не верю я им – вот и все.

Я чуть было не начал читать ему мораль: хотелось выступить от лица общества, сказать что-то вроде: «Стоило подумать об этом раньше!» или «Значит, предрассудки все же имеют над вами некую власть, сэр!». Но я, как ни странно, промолчал, потому что испытывал все меньше и меньше жалости и к нему, и – в особенности – к ней. Леди, к которой я питал немалое почтение, ведет себя как гулящая женщина! Я не знал – смеяться мне или плакать. Моральное падение мисс Грэнхем и бесило, и угнетало меня.

– Что ж, мистер Преттимен, думаю, все уже сказано. Полагаю, когда придет время для полного предрассудков ритуала, меня известят?

Преттимен повернул голову и посмотрел на меня, как мне показалось, с удивлением.

– Разумеется!

Я спрятал папку в ящик и поднялся.

– Выражаю согласие хранить этот документ и при необходимости предъявить его, не читая, в оговоренных вами обстоятельствах.

– Благодарю вас.

Я коротко кивнул, прощаясь. На выходе Преттимен окликнул меня:

– Мистер Тальбот!

– Да, сэр?

– Мисс Грэнхем не подозревает о существовании документа. Хотелось бы, чтобы она оставалась в неведении так долго, как только возможно.

Я снова кивнул и буквально вывалился из зловонной конуры.

(7)

Я пришел в себя, пристально разглядывая лохмотья, которыми обмотался мистер Брокльбанк для прогулки по шкафуту. Понятия не имею, как я сюда попал. Студеный ветер пробирал до костей даже сквозь матросскую робу.

Есть, есть в этом союзе уже немолодых людей что-то на редкость тошнотворное! Ему, наверное, уже под пятьдесят, а ей…

– Грязь, мерзость, распутство!