На край света с первым встречным

               Когда мы проезжаем мимо Болеславца, я невольно вспоминаю чудесную ферму, где мы ночевали по дороге туда, наш вечер вместе за приготовлением мяса, то, как я отреагировала на обнаженное тело Никиты. Впрочем, я и сейчас неравнодушна к нему и все время хочу его потрогать.

               Вроцлав проезжаем по объездной – и через пятьдесят пять километров мы в Олесницах.

               Заселяемся в номер “Hotel & Restaurant Garden” с отдельным входом и первым делом отправляемся ужинать в их ресторан.

               Располагаемся на лавочке, во дворе, и, едва приносят меню, я от жадности заказываю гораздо больше, чем в итоге съедаю. Никита смеется, что у меня руки загребущие, глаза завидущие. Препираясь на эту тему, возвращаемся в номер. 

               Идти никуда не хочется, и мы пристраиваемся рядом на кровати и выбираем, какой посмотреть фильм, захватив с собой оставшиеся с дороги чипсы и лимонад. Комедия оказывается скучной, а присутствие Никиты слишком близким, и я не замечаю, как iPad слетает с коленок куда-то на кровать, как шуршит и ломается под тяжестью тела парня пачка с остатками чипсов, а бутылка лимонада катится в неизвестном направлении. То, что происходит между нами, интереснее действа на экране и более захватывает, и мы пропадаем где-то в другом измерении, где нет правил, границ и где только мы решаем, что можно и что нельзя.

               Возвращаться в реальность не хочется, но приходится. Смотрю на одеяло, съехавшее на пол, прихватившее планшет, на крошки чипсов на простыне и на пролившийся, видимо, плохо закрытый лимонад. Да позажигали мы, однако! Переглядываемся с Никитой и смеемся.

               В комнате запасной простыни, естественно, не обнаруживаю, и я вызываюсь пойти на ресепшен и попросить администратора дать новую. Я помню, что тот, кто выдавал нам ключи, хорошо разговаривал по-русски.

               Вхожу в холл и упираюсь глазами в молодого парня. Растерянно улыбаюсь. Я совсем не его хотела увидеть, но что делать. Осторожно приветствую:

               – Здравствуйте.

               Он в ответ растягивает губы и произносит по-английски:

               – Hey!

               Вечер перестает быть томным, но не бежать же к Никите за помощью, словно маленькая девочка, которая ничего не в состоянии сделать сама.

               Напрягаю извилины, но хоть убей не помню, как будет по-английски ни постельное белье, ни простынь. В голове только «bed» – кровать. Не забыв историю с продавцом, боюсь произносить это слово, чтобы не быть неправильно понятой, и, увидев на стойке ручку и какие-то рекламные буклеты, подхожу ближе, и беру их.

               Но вот только новая проблема: я совсем не художник и то, что я нарисовала, всего лишь прямоугольник, а не простынь.

               Надеясь, что администатор – экстрасенс и поймет, что я хочу, бормочу:

               – I want this.

               Парень смотрит на меня растерянно, и я понимаю: он ничего не понимает.

               Вздыхаю и пытаюсь нарисовать кровать.

               Снова поворачиваю к нему рисунок и повторяю фразу.

               Он задает мне вопрос, из которого я улавливаю только одно знакомое слово – номер, и, не зная, что ответить, смотрю на него, и хлопаю ресницами. Идти каяться Никите: я никчемная особа – стыдно, в итоге предпринимаю еще одну попытку и произношу известный мне глагол спать:

               – Sleep.

               Парень смотрит на меня как на идиотку и опять спрашивает что-то про номер.

               Делать нечего – глупо улыбаюсь и, разворачиваясь, иду к двери, чтобы позвать на помощь Никиту.

               Едва выйдя, натыкаюсь на него. Парень, судя по всему, меня потерял и пошел на поиски.

               Он смотрит с удивлением.

               – Не дали?

               Покрываюсь пятнами, но признаюсь:

               – Я не знаю, как простыня по-английски.

               Он усмехается и притягивает меня к себе.

               – Похоже, мне надо заняться твоим английским.

               Потом берет за руку, увлекая за собой обратно, но я мотаю головой. Позориться снова, тем более на его глазах, я точно не хочу. Никита не настаивает и пропадает за дверью один и уже буквально через пару минут выходит с белым прямоугольником свернутой простыни в руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

               Вздыхаю и хмурюсь. Я какое-то недоразумение. Зачем классному парню, который может выбрать любую умницу и красавицу, нужна такая как я?! И тут же вспоминаю тему, что поставила в игнор. И спрашиваю сама у себя: «Может быть ты просто курортное развлечение, а дома его ждет другая?!»

Глава 24

               Утро, горячий завтрак и горячая девчонка, что сводит меня с ума своими скачками настроения. В ее глазах то океан счастья, то вселенская грусть. И тогда малышку даже достопримечательности особо не интересуют. Вчера я с барского плеча предложил заехать на следующий день в Лодзь, а она согласилась так, как будто шатание по городу и фотографирование нужны не ей, а мне.

               До Лодзя сто восемьдесят семь километров, и мы за два часа добираемся до него.

               Кира, наконец-то воодушевившись прогулкой, расцветает и сейчас представляет лучший вариант себя самой.

               – Лодзь – один из крупнейших городов Польши, – озвучивает она, и мы начинаем изучение города с длинной пешеходной улицы — Пётрковской.