На край света. Трилогия

Я открыл рот, чтобы ответить, но нас прервал зов из соседней каюты:

— Летиция!

Это был мистер Преттимен, искалеченный Преттимен, который повторил довольно-таки бодрым тоном:

— Летти!

Миссис Преттимен вышла в коридор, открыла дверь в каюту мужа и бросила мне через плечо:

— Пожалуйста, останьтесь, мистер Тальбот. Мне надо с вами поговорить.

Она закрыла дверь, а я покорно застыл на месте, как школьник, которому неизвестно, отошлют ли его куда-то с поручением или сурово накажут, но он подозревает худшее и, навострив уши, пытается угадать свою судьбу, только вот никак не разберет звуки, что смутно доносятся до него из мира взрослых. Я совершенно ничего не понимал. Из кабины послышался взрыв смеха! Он же умирающий! А она — его преданная спутница! Я…

Тут миссис Преттимен вернулась. Я открыл и придержал дверь ее каюты. Она прошла внутрь и остановилась около парусинового умывальника, разглядывая руку. С легким возгласом отвращения миссис Преттимен схватила батистовый лоскуток и стала яростно оттирать ладонь, но, заметив мой взгляд, капризным девичьим движением опустилась на парусиновый стул и откинула назад волосы — правда, без особого успеха: они немедленно упали обратно.

— Уф!

Миссис Преттимен взглянула на меня и чуть-чуть покраснела.

— Входите же, мистер Тальбот. Прошу вас, ради приличия оставьте дверь приоткрытой — мы не можем рисковать вашей репутацией.

По-моему, у меня отвисла челюсть. Миссис Преттимен это явно раздосадовало.

— Да сядьте же вы на койку — мне неловко все время смотреть под потолок!

Я повиновался.

— Если вы не против, миссис Преттимен, я хотел бы предложить вам свои услуги. Поскольку мистер Преттимен беспомощен в своей болезни…

— О да, да!

— Я случайно заметил, что мистер Бене проявляет к вам повышенное внимание…

— Ни слова больше, сэр.

— Пристает со своими дурацкими виршами…

Миссис Преттимен вздохнула.

— В том-то и беда, мистер Тальбот. Не такие уж они дурацкие, разве что те строки, где он именует меня Эгерией.[109] Бене — довольно талантливый молодой человек. Мы с мистером Преттименом решили не придавать огласке этот прискорбный случай. В чем-то я и сама виновата. Обычно я не отличаюсь вспыльчивостью, но воспеть меня в подобных словах, схватить меня за руку подобным образом — и это мужчина, который годится мне в… в младшие братья, мистер Тальбот!

— Он заслужил хорошую трепку!

— Нет, обойдемся без насилия, сэр. Запомните раз и навсегда — ничего такого я не потерплю.

— Его надо хотя бы пристыдить…

— Пока что стыжусь я. Я не привыкла сталкиваться с такого рода чувствами. И счастлива сказать, что ничем их не заслужила.

Я открыл рот, чтобы согласиться — и захлопнул его снова. Миссис Преттимен продолжала:

— Невероятная цепь событий — ужасная погода, череда простодушных людей, стремящихся выразить мистеру Преттимену свое почтение, ваша нелепая попытка…

Она на миг замолкла.

— Прошу вас, продолжайте.

— Видите ли, угроза смерти отступила! С вашей неловкой помощью его несчастная, искалеченная нога выпрямилась, опухоль стала спадать. Возможно, он никогда больше не сможет ходить. Мистер Преттимен все еще в огромной опасности, но боль стала вполне терпимой. Казалось бы, к чему стесняться его выздоровления? И все же я и радуюсь, и стыжусь. Он признался мне, что испытывал бы то же самое, если бы не боль. Понимаете, вся эта ситуация раскрыла нам глаза. Знаю, звучит безумно и все же, так оно и есть.

— Я понимаю, честное слово! Надо же — не умирает! В нашем положении вообще есть что-то комическое. Разум отказывается воспринимать то, что чувствует сердце. Да, я понимаю!

— Мистер Тальбот! Услышать такое от вас, кого я почитала неспособным…

— Может быть, такой я и есть, мадам. Однако столько всего произошло: привычный мир встал вверх тормашками, а нас словно подвесили за ноги!

— Какое прихотливое сравнение! Да, мы все изменились. На мой взгляд, опасность явила все в истинном свете: и жестокого капитана, который завел нас туда, где мы есть, и гнилое судно, которое еле плывет, и мистера Преттимена с его планами, на которые можно махнуть рукой.

— Но он же выздоравливает!

— Возможно. Однако же я не в силах представить, чтобы больная нога служила ему так хорошо, как и прежде. Как он будет передвигаться, чтобы следить за состоянием каторжников? Как он выдержит все трудности освоения новых земель, как поведет за собой толпу перевоспитанных преступников и колонистов в глубь континента, на поиски земли обетованной?

— Вот оно что!

— Алоизий Преттимен, который жаждал стать для южных морей тем, чем Том Пейн[110] был для Атлантики, который мечтал повести за собой людей, — он сам нуждается в поддержке.

«Сплошные фантазии», — подумал я, но вслух ничего не сказал.

— Уверен, мадам, правительство ему поможет.

Все это время она смотрела куда-то вдаль, сквозь переборку, и только теперь перевела глаза на меня и улыбнулась — горько, ожесточенно.