На краю бездны

Камера болтается на шее, я поднимаю ее и начинаю снимать дом и скалы. Потом Молби с его мерцающими вдалеке огнями. Почему мы, Дейзи и я, не уехали туда? Почему не сбежали вместе? Что же я такого сделала, не оставив тебе другого выхода, кроме как сигануть со скалы? И снова я прикидываю, могла ли она остаться в живых после такого прыжка, а потом доплыть через всю бухту до лодочного спуска или в противоположную сторону, до ближайшего пляжа. Расстояние кажется слишком большим даже для такой хорошей пловчихи, как Дейзи.

– Еще подойти?

Мы плывем дальше, и тут я замечаю под водой что-то темное. Это всего лишь тень в скале, углубление, неровная, неправильной формы дыра. Подводная пещера – размером не более ярда в самом широком месте, но все равно в ней можно укрыться. Я представляю себе Дейзи, загнанную под воду, извивающуюся, точно червяк, насаженный на крючок. Ждущую спасения, но от кого?

Брайан глушит двигатель.

– А ты знаешь, что сегодня ровно десять лет? – вдруг спрашивает он.

Я недоуменно смотрю на него. Но он же не дурак, он видел, что именно я снимаю: Блафф-хаус и пещеру в скале под ним. Он понимает, что это отнюдь не фоновые съемки для фильма про повседневную жизнь Блэквуд-Бей – фильма, который я теперь едва ли смогу доделать. Он прекрасно знает, в чем дело.

– В смысле, ровно десять лет, как она прыгнула?

Я оглядываюсь на него. Мы качаемся на воде в тени утеса. Брайан внимательно смотрит на меня. Лицо у него спокойное, говорит он тихим голосом, но в тоне есть что-то нарочитое, будто он расстроен сильнее, чем хочет показать, и ему приходится делать над собой усилие, чтобы сохранять безмятежный вид.

Внезапно все встает на свои места.

– Ты ее знал, – произношу я. – Лучше, чем говорил.

– Ты так ничего и не поняла.

Я не отвечаю, и он остается сидеть неподвижно. Его черные, как два голыша, глаза, кажется, просверлят меня насквозь. Мне становится страшно, хотя я сама не могла бы сказать, чего именно боюсь. Я не могу думать ни о чем, кроме толщи темной воды подо мной, неподвижной под поверхностным волнением. Дежавю.

Он поводит плечами и, пригнувшись, делает шаг ко мне.

– Зря ты сюда вернулась.

«Вернулась». Он знает.

– Тебе Моника рассказала?

Голос у меня ровный, но он пропускает вопрос мимо ушей.

– Чего ты добиваешься? – говорит он. – Хочешь снять свою документалку?

Тон у него насмешливый.

– Нет. – Я в упор смотрю на него. – Выяснить правду.

– О чем?

– Ты прекрасно знаешь.

Он смеется, негромко, но с ядовитым сарказмом. Я помню его голос. Он звучит у меня в ушах, и его смех тоже.

«Ты прекрасно знаешь, кто ты такая, – говорит он. – И кем всегда была».

Мое сознание снова ускользает, разваливается на куски. Я вцепляюсь в борт катера.

– Зачем ты врешь? – наседает он.

Мы были знакомы, понимаю я. В той моей прошлой жизни. Мы были знакомы.

– Хочешь довести дело до конца?

– Какое дело?

Он смеется.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – поясняю я, мой мозг лихорадочно работает. – Я хочу лишь разобраться, что случилось с моей подругой.

– С твоей подругой? С той самой, которую ты убила?

– Нет! – вырывается у меня.

Мое сознание съеживается, пытается забиться в темный угол, но от воспоминаний уже никуда не скрыться. Перед глазами встает Дейзи, какой я ее видела в ролике. Она умоляет. «Помоги мне! Пожалуйста! Ты сказала, они меня не тронут!»

И я при этом присутствую. С камерой в руках. Я переношусь туда, в прошлое.

«Я не буду этого делать», – говорю я, но уверенности нет, потому что за спиной кто-то стоит, наблюдая за нами с Дейзи, и этот кто-то ждет, что я сделаю ей больно, что я ее убью. Мне отчаянно хочется обернуться, сказать ему, что я передумала и это безумие, он сошел с ума, мы должны отпустить ее, но я не могу. Это единственный способ получить то, что мне необходимо, единственный способ заставить дурноту отступить.

Я слышу собственный всхлип. Не знаю, кто это – я, Алекс, сидящая сейчас в лодке, или Сэди из прошлой жизни.

«Будешь», – раздается голос. И я снова оказываюсь там. Я кладу камеру на пол так, чтобы моя подруга находилась в кадре, и делаю к ней шаг.

Слышится чей-то смех, и я вздрагиваю: я сижу в катере, и на меня надвигается Брайан, здесь и сейчас.

Голова идет кругом от качки, от прошлого и настоящего, волнами накатывающих на меня и отступающих прочь. Я поднимаюсь, и катер кренится; в лицо тысячей ледяных игл летят соленые брызги. Я теряю равновесие, но в последний момент все-таки удерживаюсь на ногах. Это приводит меня в чувство.

– Поосторожнее на воде, малышка.

Малышка? Несмотря на саркастичный тон, это слово падает на мою кожу невесомой снежинкой, и через него, как через лазейку, я могу провалиться в прошлое. Я помню, раньше он меня так называл. Это он подарил мне камеру. Подарок для моей любимой девочки, так он сказал. Знала бы я, что именно он однажды потребует этим подарком снимать.

В голове перещелкивает. Я вижу Дейзи, она стоит на коленях. Камера включена на запись. Но что случилось потом? Этот момент в моей памяти отсутствует; он утрачен, поверх него в следующие десять лет было записано что-то другое.