На краю моей жизни (СИ)

- Конечно, милая. Конечно.

Утром я проснулась в районе восьми часов, аккуратно, чтобы не разбудить Грейс я выбралась из постели и направилась в ванную, заранее прихватив вещи и сумку. Переоденусь в другой комнате, не хочу ходить туда-сюда топоча, как слон. У Грейс сегодня вторая смена, ей надо выспаться.

Приняв душ, высушив волосы и более или менее спрятав под слоем косметики следы вчерашних слез, я направилась в свободную спальню, чтобы переодеться.

Эта комната мне не особо нравится, в основном из-за цветовой гаммы. В ней все выдержано в лавандово - голубых тонах. Фу, какая пошлость. Теперь и вам понятно от чего она пустует. Даже несмотря на то, что она немного больше комнаты, которую занимаю я.

Я натянула прямые, черные джинсы, купленные на прошлой неделе, кожаную куртку поверх вязаного, темно-зеленого свитера и обмотала пару раз вокруг шеи коричневый шарф. Мне пришлось нести ботинки в руках и уже внизу обувать их, иначе они бы гулко стучали по ступеням деревянной лестницы, а в доме стоит такая тишина, что урони я сейчас скрепку на пол, Грейс обязательно бы это услышала.

Времени на кофе не было и мне пришлось наполнить им термостакан, чтобы выпить по дороге на работу. Как всегда, насколько раньше нужного времени я бы не встала, из дома я выйду, как обычно. Потому что знаю, что спешить мне не куда, и двигаюсь, как улитка в коме.

Я смотрю на мир, но ни чего не осознаю, довольно странное ощущение, жить за занавесом скорби и ненависти к самой себе. Словно большой, каменный кулак ворвался в мою грудную клетку и держит мое сердце в своих разрушающих тисках. Мне хочется провалиться сквозь землю, упасть в листья, свернуться комком и умереть. Все, что угодно, лишь бы не чувствовать то, что я чувствую.

Что могло толкнуть меня на такой поступок? Страх? Отчаяние? Глупость? Как я решилась на это?

Я пересекла уже половину парка, как кто-то окликнул меня по имени, не реагируя, я шла все дальше и дальше, до тех пор, пока чья-то рука не легла на мое плечо и не развернула меня на 180 градусов. Мои глаза впились в лицо парня и мне потребовалась целая минута, чтобы за пеленой слез рассмотреть знакомые черты.

Губы Томаса шевелятся, он что-то говорит мне, но я не слышу. Стою и смотрю в одну точку.

- Эстер, Боже мой! - Он тряс меня за плечи. - Что с тобой? Не пугай меня, ответь мне хоть что-нибудь.

- Боже, Томас. - Я вцепилась пальцами в его красную толстовку, сжимая ее так сильно, что рукам стало больно. - Как я могла?

- О, Эстер. Еще слишком рано... - Он притянул меня к своей груди, положив подбородок на мою макушку, я тихонько всхлипывала, оставляя дорожки слез на его одежде.

- Почему ты делаешь это? - Мой голос был едва громче шепота. - Я столько натворила... Я была беременна, ты так радовался, а я пошла и убила нашего ребенка, а после растоптала твое сердце. Я столько гадостей тебе наговорила. А ты стоишь и утешаешь меня, хотя должен ненавидеть и проклинать. Почему?

- Потому что я люблю тебя, Эстер. Разве это неочевидно? - Он замер в моих объятиях, а потом тихонько отстранил меня и посмотрел в мои глаза. - Я не рассказывал тебе этого, и в коробке этого не было...

- Я знаю... Хватило фотографий, чтобы я вспомнила. Том, мне так жаль.

Слезы хлынули с новой силой, мои ноги перестали меня держать, я, словно тряпичная кукла, стала оседать наземь. Томас подхватил меня на руки и понес вглубь парка, где нет дорожек и лавочек, обычно там очень мало народу. Это как раз то, что мне сейчас нужно.

Томас сел наземь, прислонившись спиной к широкому стволу клена, и устроил меня у себя на коленях, словно я была маленьким ребенком, отчаянно нуждающимся в его защите. Смешно, но в тот самый момент так оно и было.

- Ты просто испугалась. - Спокойным голосом начала говорить Томас, поглаживая мои волосы. - Любой бы на твоем месте испугался. Ты жила по четкому плану, прекрасно зная, чего хочешь и как этого добиться. Беременность выбила тебя из колеи, ты запуталась в своих мыслях так и не сумев найти выход. А я не помог тебе справиться с этим, все хорошенько обдумать. Я был слишком занят своей группой, поэтому тебе пришлось все обдумать и принять решение самостоятельно. Я узнал слишком поздно, и я знаю, что ты жалела о том, что сделала. Это съедало тебя изнутри. Но ты была слишком гордой и упрямой, чтобы показать это.

Я молча лежала в его объятиях, пока он баюкал меня, словно ребенка, гладил мои волосы, то и дело, касаясь губами моей макушки. Эти действия казались такими знакомыми и до боли родными, что я по не многу начала успокаиваться.