На краю небытия. Философические повести и эссе

Перед читателем – текст 1985 года. Возможно, имеет смысл объяснить его возникновение. Мой покойный друг, Владимир Кормер, после выхода в 1984 году на Западе его романа «Крот истории» (премия Владимира Даля) ушёл, разумеется, с работы (мы вместе работали в журнале «Вопросы философии»). Однако его не оставляла странная мысль – найти форму возвращения в подзаконный литературный процесс. Психология эмигранта была ему чужда, как, кстати, и Чернышевскому. И тут в мае у меня вышла статья о Чернышевском: «Эстетика жизни» (споры вокруг второго, 1865 года, издания «Эстетических отношений к действительности») // Вопросы философии. 1985. № 5.) Статья Кормеру понравилась, он увидел в ней антиленинское и антинабоковское прочтение идей Чернышевского. И Кормер предложил мне написать вместе сценарий о Чернышевском, рассчитывая, что кто-нибудь да и заинтересуется этим текстом. После некоторого колебания я согласился. Черновой вариант сценария так и назывался «Эстетика жизни». Только сейчас, редактируя текст, я изменил заглавие на более подходящее по смыслу. Писали мы около двух месяцев, написали (набросали) первую часть, потом был перерыв, а потом Володя тяжело заболел (рак почки), в ноябре 1986 года он умер. Рукопись пролежала у меня в архиве почти тридцать лет. В последние два года удача свела меня с крупнейшим нашим специалистом по Чернышевскому – Адольфом Андреевичем Демченко, а также с журналом «Волга-ХХ1 век», которому я признателен за выпуск в свет моего романа. В результате разных бесед было решено, что журнал возьмёт рукопись и постарается оценить ее пригодность для публикации. Почти без надежды на успех я принялся искать рукопись. И – вторая удача: рукопись я нашел. Перечитал, пафос текста мне по-прежнему близок; поправив и уточнив некоторые детали, я предлагаю сценарий вниманию саратовцев. Только одно: текст, разумеется, содержит приметы того времени, когда он был написан, поэтому это не только произведение художественное, но и документ эпохи.

Владимир Кантор

Имя Николая Гавриловича Чернышевского не нуждается в рекомендациях. Литературный критик, публицист, писатель, мыслитель, которого Маркс называл одним из «величайших учёных современности», философ и писатель, для изображения судьбы которого Василий Розанов нашел потрясающие слова: «Конечно, не использовать такую кипучую энергию, как у Чернышевского, для государственного строительства было преступлением, граничащим со злодеянием <…> В одной этой действительно замечательной биографии мы подошли к Древу Жизни: но – взяли да и срубили его, чтобы ободрать на лапти Обломовым».

Вместе с тем, как ни странно, к его образу ни разу не обращались кинематографисты.

Масштаб личности Чернышевского, драматизм его судьбы, превращающий жизнь в житие, необычен даже для людей русской культуры, биографии которых зачастую отмечены беспощадным роком.