На краю Ойкумены (сборник)

– Я приду! – раздался издалека мощный голос, и в нем не было уже горькой наглости.

Один из спутников Чары – видимо, руководитель группы – снял притороченный позади седла сигнальный фонарь. Слабый свет вместе с невидимым радиолучом устремился в небо. Мвен Мас сообразил, что прибывшие ждут летательный аппарат. Все пятеро оказались мальчиками – работниками истребительного отряда, выбравшими одним из своих подвигов Геркулеса дозорную службу борьбы с вредными животными на острове Забвения. Чара Нанди присоединилась к отряду в поисках Мвена Маса.

– Вы ошибаетесь, считая нас столь проницательными, – сказал руководитель, когда все уселись вокруг фонаря и Мвен Мас приступил к неизбежным расспросам. – Нам помогла девушка с древнегреческим именем.

– Онар! – воскликнул Мвен Мас.

– Да, Онар. Наш отряд подходил к пятому поселку с юга, когда примчалась едва живая от усталости девушка. Она подтвердила слухи о тиграх, которые привели нас сюда, и убедила ехать за вами немедленно, боясь, что на вас могут напасть тигры, когда вы будете возвращаться в городок через горы. И видите, мы едва успели. Сейчас придет грузовой винтолет, и мы отправим ваших временно парализованных врагов в заповедник. Если они окажутся на самом деле людоедами, их истребят. Но нельзя погубить такую большую редкость без испытания.

– Какого испытания?

Мальчик поднял брови.

– Это вне нашей компетенции. Вероятно, прежде всего их успокоят – сделают вливание понизителя жизненной активности. Став на время слабым, тигр многому научится…

Громкий дрожащий звук прервал юношу. Сверху медленно опускалась темная масса. Ослепительный свет залил поляну. Полосатые кошки были заключены в мягкие контейнеры для хрупких грузов. Плохо видимая в темноте громада корабля исчезла, открыв поляну спокойному свету звезд. С тиграми отправился один из пятерых мальчиков, а его лошадь отдали Мвену Масу.

Кони африканца и Чары шли рядом. Дорога спускалась в долину речки Галле, в устье которой, на побережье, находились медицинская станция и база истребительного отряда.

– В первый раз на острове я еду к морю, – нарушил молчание Мвен Мас. – До сих пор мне казалось, что море – запретная стена, навсегда заградившая мой мир.

– Остров был для вас новой школой? – полувопросительно и радостно сказала Чара.

– Да. В короткий срок я пережил и передумал очень много. Все эти мысли давно бродили во мне…

Мвен Мас поведал о своих давних опасениях, что человечество развивается слишком рационально, слишком технично, повторяя, конечно, в несравненно менее уродливой форме ошибки древности. Ему показалось, что на планете Эпсилон Тукана очень похожее и столь же прекрасное человечество больше позаботилось о совершенстве эмоциональной стороны психики.

– Я много страдала от ощущения неполной гармонии с жизнью, – помолчав, ответила девушка. – Мне надо было больше от чего-то древнего и гораздо меньше от окружающего. Я мечтала об эпохе нерастраченных сил и чувств, накопленных еще первобытным отбором в век Эроса, когда-то бывшим в античном Средиземноморье. И всегда стремилась пробудить настоящую силу чувств в своих зрителях. Но, пожалуй, только Эвда Наль до конца поняла меня.

– И Мвен Мас, – серьезно добавил африканец. И, глядя в широко открытые глаза Чары, он рассказал ей, как однажды она явилась ему меднокожей дочерью Тукана.

Девушка подняла лицо, и при робком свете начинавшейся зари Мвен Мас увидел глаза, такие огромные и глубокие, что ощутил легкое головокружение, отодвинулся и рассмеялся.

– Когда-то наши предки в своих романах о будущем представляли нас полуживыми рахитиками с переразвитым черепом. Несмотря на миллионы зарезанных и замученных животных, они долго не понимали мозговой машины человека, потому что лезли с ножом туда, где нужны были тончайшие измерители молекулярных и атомных масштабов. Теперь мы знаем, что сильная деятельность разума требует могучего тела, полного жизненной энергии, но это же тело порождает сильные эмоции.

– И мы по-прежнему живем на цепи разума, – согласилась Чара Нанди.

– Многое уже сделано, но все же интеллектуальная сторона у нас ушла вперед, а эмоциональная отстала… О ней надо позаботиться, чтобы не ей требовалась цепь разума, а подчас разуму – ее цепь. Мне это стало представляться таким важным, что я намерен написать книгу.

– О, конечно! – пылко воскликнула Чара, смутилась и продолжала: – Мало больших ученых отдавало себя исследованию законов прекрасного и полноты чувств… Я говорю не о психологии.

– Я понимаю вас! – отвечал африканец, любуясь девушкой, от смущения выше поднявшей гордую голову навстречу лучам восхода, опять придавшим ее коже цвет красной меди.

Чара легко и свободно сидела на высоком вороном коне, ступавшем в такт с рыжей лошадью Мвена Маса.

– Мы отстали! – воскликнула девушка, давая повод, и тотчас ее лошадь ринулась вперед.

Африканец догнал ее, и оба понеслись рядом по старой дороге. Поравнявшись со своими юными товарищами, они придержали коней, и Чара повернулась к Мвену Масу:

– А эта девушка, Онар?..