На краю Ойкумены

— Да, царица. Я знаю, ты эллинка, но разве не замечала ты, что чем ниже падает нравственность и достоинство в народе, тем сильнее старается он доказывать свое превосходство перед другими, унижая их? Даже такие великие ученые, как Аристотель, преуспели в этом низком деле — так высоко проник яд…

— Александр всегда противостоял Аристотелю, — возразила Таис.

— И слава ему в этом! Не спеши огорчаться, уже теперь дикому разъединению народов приходят на смену идеи равенства и объединения.

— Я знаю про стоиков, отец.

— Есть и более древние учителя. Ты вспомнишь о них, когда будешь размышлять на досуге.

— А наши прекрасные боги… — начала было афинянка.

Жрец предостерегающе поднял руку.

— Я не касаюсь твоих олимпийцев, прежде чуждых нам, хотя в последнее время верования Эллады и Египта начали сливаться в общих божествах. Не трогай их и ты. Понимание требует многих лет раздумий и ломки прежних чувств, а поспешность приведет лишь к одному — утрате веры в жизнь, человека и будущее. Будь осторожна!

Таис поцеловала руку старого жреца и вернулась к ожидавшей ее колеснице.

Сборы в путь прошли незамеченными. Все же распространились слухи об отъезде царицы в Александрию, к царю и мужу. Вместе с Таис покидало Мемфис хорошо устроенное здесь семейство Ройкоса. Покидало без сожаления, ибо глава семьи и старшая жена не могли расстаться с хозяйкой, а финикиянка рвалась к морю. Ехала и няня Ираны — молодая полуэллинка-полуливийка, достаточно образованная. Она не была рабыней, но привязалась к девочке и заглядывалась на старшего сына Ройкоса. Накануне отъезда Таис повезла еще слабую Эрис кататься среди цветущих лотосов. Лодка бесшумно скользила по широкой протоке-озеру, с шуршанием вторгаясь в заросли голубых цветов и крупных толстых листьев. Когда-то давно здесь так же цвели лотосы и они плыли на лодке вдвоем с Менедемом. Разве ее царская привилегия — роскошный раззолоченный челн, полосатый навес от солнца, вышколенные нубийские рабы-гребцы — лучше, приятнее? Никогда! Юные люди, стремясь к высокому положению, не знают о цене, которую заплатят. Не подозревают, что молодость кончается и придет время, когда они готовы будут отдать все приобретенное, чтобы вернуть счастливые часы их внешне простой, а душевно глубокой жизни, с захватывающими переживаниями юности! Может статься, власть и богатство ослепит их и забудется все прошлое? Кажется, так и есть у многих людей, ну и пусть они будут счастливы! А ей нет сейчас большей радости, чем смотреть на оживленное красотой цветов исхудалое лицо Эрис, слушать вскрикивания и всплески рук восхищенной Ираны… Прощание с Египтом останется в памяти прекрасным.

Вопреки секрету отъезда и раннему часу, громадная толпа мемфисцев явилась проводить Таис. Искренне огорченные, люди призывали ее возвращаться скорее. В воду и на корабль летели сотни венков из священного лотоса, цветы которого разрешалось рвать лишь для таких исключительных случаев. Тихо отчалило судно, плеснули весла, отошли за корму дома, храмы, потом и пирамиды. Больше Таис никогда не увидит странного древнего города, взявшего у нее столько чувств и лет жизни. Не побывает в убежище философов — храме Нейт. Снова «тон зона» — навсегда!

Глава семнадцатая АФРОДИТА АМВОЛОГЕРА